Огненный крест

Я же вернулась к пациенту, который приветствовал меня протяжным «Хээ-эх» и задергал ногой, точно испуганный кролик. Опустившись на колени, я забормотала ласковые успокаивающие слова, разглядывая его раны. Пальцы на парализованной ноге были обожжены: какие-то до пузырей, другие — почти до костей. Два первых совсем почернели, и от них по стопе растекалась зеленоватая гниль.

Пламя свечи задрожало, потому что у меня затряслись руки. Самое страшное ждало этих людей впереди. Что, черт возьми, теперь делать?

С собой взять Бердсли мы не можем, оставить с женой — тем более. Соседей рядом нет, чтобы отдать больного на их попечение. Вероятно, нам удастся отвезти его в Браунсвилл, в сарае должен быть фургон. Но что потом?

На сотни миль вокруг — ни одной больницы. Может, в Браунсвилле кто смилостивится и возьмет его к себе… Однако он уже никогда не поправится. Значит, за ним надо ухаживать день и ночь до конца жизни.

А жизнь эта может оказаться весьма короткой, если я не справлюсь с гангреной. Единственный выход — ампутировать ногу. Если отнять всю стопу, он может умереть от болевого шока или инфекции. Порой после инсульта в парализованных конечностях сохраняются нервные окончания.

Здоровый глаз был открыт, смотрел в чердачные балки. Бердсли не издал ни звука, не взглянул на меня. Значит, чувствительность пропала. Это хорошо — не будет мучиться от боли. А еще, получается, он не чувствовал и пыток. Знала ли об этом миссис Бердсли? Или же мертвую ногу она терзала лишь потому, что здоровой он мог дать хоть какой-то отпор?

Позади раздался шорох. Вернулась миссис Бердсли. Она поставила ведро воды, положила ворох тряпья и встала рядом, наблюдая, как я смываю грязь.

— Мош-шете его вылечить? — спросила она отстраненно, словно говорила о чужаке.

Пациент дернул головой, уставившись на меня.

— Думаю, я сумею ему помочь, — неопределенно ответила я.

Хоть бы Джейми скорее вернулся. Мне нужен чемоданчик с инструментами, а еще от компании обоих Бердсли мороз шел по коже.

Тем более что мистер Бердсли пустил немного мочи. Его жена рассмеялась, а он так истошно взвизгнул, что по рукам побежали мурашки. Стараясь не обращать внимания, я вытерла жидкость с его бедра.

— У вас или мистера Бердсли есть родня поблизости? — как можно непринужденнее спросила я. — Кто-нибудь мог бы о вас позаботиться?

— Никого. Он шабрал меня иш-ш дома отца в Мериленде. В это меш-што.

Она сказала так, будто здесь пятый круг ада. Хотя почему «будто»?..

Дверь открылась, и порыв ветра возвестил о появлении Джейми. С тихим стуком он поставил мой саквояж на стол, и я вскочила, радуясь, что хоть ненадолго избавлюсь от общества хозяев дома.

— Там мой муж принес инструменты. Я только спущусь и заберу.

Я бочком протиснулась мимо миссис Бердсли и, вся мокрая, невзирая на холод, сбежала по лестнице.

Джейми стоял возле стола, хмуро складывая веревку в петлю. Услышав мои шаги, он немного расслабился.

— Как там, саксоночка? — указал он подбородком на чердак.

— Все плохо, — сказала я, вставая рядом. — На двух пальцах гангрена; придется их отрезать. И жена говорит, родственников у них нет.

— Хмм… — Джейми поджал губы.

Я потянулась к медицинскому саквояжу, но замерла, увидев на столе рядом с ним пистолеты с рожком пороха и коробкой патронов. Схватив Джейми за руку, я кивнула на них и одними губами прошептала: «Что это?»

Морщинка на лбу у него стала глубже, но ответить он не успел: сверху донесся ужасающий рев, грохот и бульканье.

Джейми отшвырнул веревку и бросился наверх, я — за ним. Услышав его крик, я торопливо вскарабкалась по лестнице и увидела, как он борется с миссис Бердсли.

Она двинула локтем его в лицо и разбила нос. Это заставило Джейми забыть, что он не бьет женщин; он развернул ее к себе и ударил кулаком в челюсть. Она щелкнула зубами и с остекленелым взглядом зашаталась. Я бросилась вперед, ловя свечу, и миссис Бердсли ворохом юбок рухнула на задницу.

— Черт бы… побрал… эту женщину, — промычал Джейми, зажимая кровоточащий нос.

Мистер Бердсли бился, точно выброшенная на берег рыба, хрипя и булькая. Подняв свечу, я увидела, как он хватается за шею, вокруг которой был обвит свернутый в жгут льняной платок. Лицо у него побагровело, здоровый глаз вылез из орбит. Я торопливо распутала платок, и Бердсли шумно выпустил из легких зловонный воздух.

— Еще чуть-чуть, и она бы успела. — Джейми кровавыми пальцами осторожно ощупал нос. — Боже, сломала…

— Зачем? Зачем вы меня ош-штановили? — Миссис Бердсли была в сознании, хотя со стеклянными глазами покачивалась на месте. — Он долш-шен умереть, я хочу, штоб он умер, он долшен умереть.

— Nighean na galladh[47], ты сто раз могла его убить за прошлый месяц, — выпалил Джейми. — Зачем, ради бога, ты стала ждать свидетелей?

— Я не хотела его убить. Я хотела, ш-штобы он умирал. — Она улыбнулась, показывая пеньки разбитых зубов. — Медленно.

— Господи. — Я вытерла взмокший лоб. — Это я виновата. Сказала, что смогу ему помочь. Она решила, я его вылечу.

Все моя проклятая репутация колдуньи-целительницы!