Огненный крест

Джейми отскочил и спрыгнул с кровати, сдернутые простыни свесились до пола. Он схватил свои вещи с крючка, в два прыжка добрался до двери, а открыв ее, выбежал и с грохотом захлопнул.

Ужасно напуганная, я зарылась обратно в одеяло, чувствуя изумление, гнев и не до конца веря в произошедшее. Я потерла лицо руками, стараясь по-настоящему взбодриться. Уж мне-то это точно не приснилось?

Нет. Снилось ему. Джейми то ли дремал, то ли действительно спал, и ему, черт возьми, показалось, что я — чертова Лири! Другого объяснения я не находила: он никогда не касался меня так, как в этот раз, — с каким-то мучительным нетерпением и раздражением.

Я легла, однако заснуть было решительно невозможно. Несколько минут я вглядывалась в неясные очертания балок, а потом уверенно встала и оделась.

Дворик перед домом ярко освещала луна, было холодно и промозгло. Я вышла на улицу, осторожно прикрыла за собой кухонную дверь и, закутавшись в накидку, прислушалась. На холоде ничто не шевелилось, лишь ветер вздохом откликался среди сосен. Правда, откуда-то издалека донесся слабый размеренный шум, и я осторожно пошла сквозь темноту в сторону этого звука.

Сенной амбар был открыт.

Скрестив руки и опершись о дверной косяк, я стала наблюдать за Джейми: он носился туда-сюда в лунном свете, бросая вилами сено, чтобы выместить гнев.

Женщин Фрэнка я почти не встречала — он был осмотрителен, — однако порой я замечала, как он обменивается с одной из них взглядом на вечере для преподавателей или в местном супермаркете. Внутри меня закипала черная ярость, за которой следовало чувство замешательства — что же с этой яростью делать?

В ревности нет никакой логики.

Лири Маккензи была за четыре тысячи миль от нас, и вряд ли мы когда-нибудь снова ее увидим. Фрэнк находился еще дальше, и его по эту сторону могилы мы точно больше не увидим.

Нет, в ревности нет никакой логики.

Мне становилось холодно, но я не уходила. Джейми заметил мое присутствие: я поняла это по тому, как он сосредоточил взгляд на работе. Несмотря на холод, он вспотел, тонкая рубашка темным пятном прилипла к спине. Наконец он воткнул вилы в стог сена и сел на скамейку из половины бревна. Потом склонил голову на ладони, запустил пальцы в волосы и стал с силой тереть ими.

— Не понимаю…

— Чего? — Я подошла и села рядом, подобрав под себя ноги. От Джейми пахло по́том, миндальным кремом и отдаленно — недавней похотью.

Он посмотрел на меня искоса и кратко ответил:

— Ничего, саксоночка.

— Все так плохо? — Я осторожно провела рукой по его спине.

Джейми глубоко вздохнул, выпуская воздух сквозь сжатые губы.

— Когда мне было двадцать три, я не понимал, как такое может быть — смотришь на женщин, и внутри все будто тает, но при этом кажется, что можешь свернуть горы. Когда мне было двадцать пять, я не понимал, как можно одновременно относиться к женщинам с заботой и брать силой.

— К женщинам? — спросила я и в ответ получила то, что хотела — изгиб губ и взгляд, который пронзил до самого сердца.

— К одной женщине, — сказал он. Я положила руку ему на колено, и Джейми взял ее и крепко сжал, будто боялся, что я ее вырву. — Только к одной, — хрипло повторил он.

В амбаре было тихо, и я придвинулась поближе к Джейми. Совсем чуть-чуть. Сквозь широко раскрытую дверь луна тускло освещала собранное в стог сено.

— И это, — добавил он, сжимая мои пальцы еще крепче, — я как раз сейчас не понимаю. Я люблю тебя, моя темноволосая. Полюбил с первого взгляда и буду любить до конца времен, и пока ты рядом со мной, этот мир меня радует.

Окутанная волной тепла, в ответ я успела лишь сжать его ладонь, а Джейми, взглянув на меня с таким отчаянным недоумением, что приобрел едва ли не комичный вид, продолжал:

— И при всем этом, Клэр, почему — во имя всего святого! — почему мне хочется отправиться в Шотландию, поймать мерзавца, чьего имени и лица я даже не знаю, и убить его за сношение с женщиной, на которую я не имею никаких прав и с которой не могу и трех минут пробыть в одной комнате?

Свободную руку он сжал в кулак и стукнул по бревну с такой силой, что вибрация прошла по дереву под моими ягодицами.

— Я не понимаю!

Я едва не сказала в ответ: «А я, думаешь, понимаю?», но вместо этого промолчала и легким касанием погладила костяшки его пальцев. Я хотела не столько проявить нежность, сколько успокоить его, и Джейми так это и воспринял.

Затем он вздохнул, сжал мою руку и поднялся.

— Я дурак.

Джейми, похоже, ждал от меня какого-то подтверждения, так что я услужливо кивнула:

— Возможно. Но ты ведь не собираешься в Шотландию?

Не ответив, он начал с мрачным видом ходить взад-вперед, поддевая комки засохшей грязи, разлетавшейся, точно маленькие бомбы. Я терпеливо ждала.