Огненный поток

— Я вас не понимаю, миссис Бернэм. Я так откровенен, что куда уж больше.

Мадам осуждающе нахмурилась.

— Нет, это неправда.

Захарий ответил гневным взглядом.

— Откуда такая уверенность? Вы же обо мне ничего не знаете.

— Прошу вас, мистер Рейд, подумать и быть со мной искренним, — не отставала мадам. — Если б я спросила, был ли в вашей жизни случай, когда вы соблазнили и обесчестили невинную девушку, смогли бы вы с чистой совестью опровергнуть сей факт?

— Да, черт возьми, смог бы! — рявкнул Захарий. — Ничего подобного я не делал!

— Но у меня иные сведения, мистер Рейд. Я знаю наверняка, что вы растлили одну, по крайней мере, несчастную девушку.

— Вы не можете знать наверняка, потому что это вранье! — взбеленился Захарий. — Я никого не растлевал!

— А что, если об этом я узнала от самой жертвы и вот в этой самой комнате?

— Говорю вам, не было никакой жертвы! — заорал Захарий. — Я понятия не имею, о ком речь!

Глядя ему в глаза, миссис Бернэм произнесла:

— О Полетт Ламбер. Станете ли вы отрицать, что соблазнили эту милую девушку и надругались над ней?

У Захария отвисла челюсть, на мгновенье он лишился дара речи, но потом залопотал:

— Не может быть… Полетт не могла такое сказать… не было этого…

— Однако вот сказала. Я это слышала из ее собственных уст. В этой комнате.

— Что именно она сказала?

— Отвечу. Это было в прошлом году, когда Полетт жила у нас. Я призвала ее к себе, дабы сообщить, что судья Кендалбуш жаждет взять ее в супруги. Не скрою, я очень рассчитывала на согласие Полетт. За то короткое время, что она провела с нами, я полюбила ее всей душой. Если б она приняла предложение судьи, то поселилась бы неподалеку, и наша теплая дружба сохранилась бы и продолжилась. Но не тут-то было: несмотря на все мои увещевания, Полетт отказалась наотрез, чем пробудила во мне подозрения. Я спросила, не отдано ли ее сердце другому. Она этого не отрицала, и тогда я справилась, не вы ли тот молодец, и Полетт не стала отпираться. Подозрения мои окрепли, и я поинтересовалась, не имела ли место преступная связь, и вновь Полетт не сказала «нет», но даже, напротив, известила, что ждет ребенка!

— Невероятно! — опешил Захарий. — Как я признался, мне ведомо, от чего появляются дети, но уверяю вас, миссис Бернэм, у нас с Полетт ничего подобного не было!

— Сожалею, мистер Рейд, но вы, конечно, согласитесь, что нельзя полагаться на слово человека вроде вас, раба похоти, который не стыдится у всех на виду «драить штырь» и настолько не владеет собою, что в публичном месте возбуждается при виде женщины, годящейся ему в тетушки!

— Полноте, не такая уж вы старая, — вяло возразил Захарий.

— Даже если б я годилась вам в бабушки, это не имело бы значения для такого распутного прохвоста, как вы! — Миссис Бернэм повысила голос. — Скажу вам прямо: со дня бегства Полетт из нашего дома я знала, что тому виной вы. У меня не было и тени сомнения, что она скрылась, дабы родить незаконного ребенка. Своими опасениями я поделилась только с Ноб Киссином-бабу, и он со мною вполне согласился. Кроме него, о том я не сказала никому, даже мужу, ибо не хотела навлечь еще больший позор на Полетт. Но знайте: воздаяние неизбежно. Как только вы здесь появились, я вознамерилась открыть вам пагубность вашей жизни и поквитаться с вами за то, что вы сотворили с Полетт.

Миссис Бернэм разгорячилась, на щеках ее зардели яркие пятна. Удивительно, но пылкость ее охладила Захария, и с минуту он раздумывал, как убедительнее представить всю беспочвенность этаких домыслов.

— Вы, безусловно, правы в одном, миссис Бернэм, — наконец сказал он спокойно. — Да, с нашей первой встречи на «Ибисе» меня ужасно тянуло к Полетт. Однако мы виделись наедине всего раз-другой, и всякое такое свидание заканчивалось спорами или ссорой. Признаюсь, был один поцелуй, но и только. Еще я предложил ей выйти за меня, но она и слышать о том не хотела. Что касаемо соблазнения и надругательства, это было бы смешно, не будь столь оскорбительно. Подобное ей ничуть не грозило. И если она ждала ребенка, то уж, конечно, не от меня…

Тут вдруг Захария осенила мысль, и слова замерли на его губах. Он откинулся в кресле и, уставившись в потолок, поскреб подбородок, а предположения уже роились в его голове.

— В чем дело, мистер Рейд?

Мадам отложила блокнот и, подавшись вперед, вперила любопытный взгляд в Захария, которого обуяло злорадство, ибо внезапно они поменялись местами, точно корабельные офицеры, друг другу передавшие вахту.

— Пустяки, миссис Бернэм, — с напускным равнодушием ответил Захарий. — Так, мыслишка одна пришла.

— Какая? Пожалуйста, скажите.

Захарий немного помедлил, наслаждаясь просящим тоном мадам.

— Даже не знаю, стоит ли говорить.

— А что такое?

— Понимаете, какая штука, миссис Бернэм, это больше касается вас, нежели меня и Полетт, и может причинить вам большое огорчение.

Мадам опустила глаза.

— Скажите, это как-то связано… — начала она скрипучим, напряженным голосом, но смолкла и теперь сама отерла лицо, — с моим мужем?

— Да, — кивнул Захарий.

Миссис Бернэм прижала к груди руки с переплетенными пальцами.