Огненный поток

— Вы обязаны все рассказать, мистер Рейд. Я должна знать.

Голос ее напрочь утратил былую властность, в нем слышалась только мольба. Просто не верилось, что еще минуту назад эта женщина командирским тоном отдавала таящие угрозы приказания.

— Вы в этом уверены? — спросил Захарий. — Обратной дороги не будет.

— Я уверена.

— Что ж, воля ваша.

Захарий переждал близкий раскат грома.

— Будем надеяться, вы не раскаетесь в своем решении. Как-то ночью, вскоре после своего бегства, Полетт устроила нашу встречу. Она сказала, что никогда не вернется в Вефиль, и умоляла взять ее на «Ибис», чтобы добраться на Маврикий. На мой вопрос о причинах столь отчаянного шага она ответила, что желает любой ценой бежать из Калькутты, ибо страшится…

— Мистера Бернэма?

— Да. Я осведомился, не было ли чего-нибудь непристойного между нею и вашим мужем, и она поведала странную историю…

— Продолжайте. Я вся внимание.

— Дескать, мистер Бернэм частенько приглашал ее в свой кабинет для приватного изучения Писания…

— Дальше, мистер Рейд.

— Через несколько уроков, сказала она, мистер Бернэм… кое о чем ее попросил.

— О чем же?

— Что ж, не стану скрывать: он желал порки. Похоже, ему нравилось, когда женская рука пройдется по его огузку. Я этого не понимаю, однако на свете чего только не бывает.

— Полетт это сделала?

Захарий кивнул.

— Она согласилась, потому что мистер Бернэм был добр к ней и ей не хотелось выглядеть неблагодарной. Но потом она сообразила, что затея эта весьма опасная, и решила бежать.

— Скажите правду, мистер Рейд: она сбежала, потому что ее соблазняли, а потом взяли силой?

— Сейчас я почти уверен, что так оно и было. Хотя в том нашем разговоре она сказала, что решила бежать, чтоб до этого не дошло. Тогда я ей поверил, но вот после вашего рассказа понимаю, что кое-что она скрыла и даже, откровенно говоря, солгала мне.

Миссис Бернэм закрыла руками лицо и беззвучно заплакала.

— Неважно, что там произошло между Полетт и вашим мужем, — поспешно сказал Захарий, — но, уверяю вас, она не была беременна. Наверное, просто поделилась с вами своими опасениями.

— Откуда вы знаете?

— Через некоторое время мы с ней снова встретились, уже на «Ибисе». Будь она на сносях, это стало бы заметно, но не было абсолютно никаких признаков. Может, это хоть немного вас утешит.

— Утешит? — всхлипнула миссис Бернэм. — О каком утешении вы говорите, если только что подтвердили мои наихудшие страхи и подозрения?

Она всем телом содрогнулась в рыдании, и бретелька платья свалилась с ее плеча, открыв тонкую ткань сорочки, обтянувшей пышную грудь. Захарий виновато отвел глаза и спросил:

— Значит, у вас были подозрения?

— Да, — кивнула миссис Бернэм. — Порой я гадала, не происходит ли нечто предосудительное между моим мужем и теми девушками, кому мы давали приют. Но Полетт казалась невиданно чистой душой, я не могла и подумать… Оттого-то и расточала на нее свою любовь. Теперь даже не знаю, чье предательство хуже — ее или моего супруга.

Уткнувшись в ладони, она опять зарыдала и, уже вовсе не статная, согнулась к самым коленям. Захарий присел перед ней на корточки.

— Знаете, предали не только вас, — негромко сказал он. — И меня Полетт обманула и предала. А я-то думал, она любовь всей моей жизни. — Сомневаясь, что его слышат, Захарий коснулся плеча мадам: — Миссис Бернэм?

Она подняла голову и, сощурившись, прошептала:

— Ой, смотрите-ка, мистер Рейд, ваши волосы все еще мокрые… от дождя, наверное…

Мадам осторожно коснулась темных кудрей, а потом вдруг запустила в них пальцы и, притянув к себе Захария, впилась в его губы.

Ответ его был столь неистовым, что покачнувшееся кресло завалилось набок и пара очутилась на полу рядом с тюрбаном, соскочившим с головы миссис Бернэм. Не прерывая поцелуя, Захарий занялся ее платьем и, пока от него избавлялся, раз-другой вместе с ней перекатился по ковру. Наконец он добрался до сорочки, но та заупрямилась, не желая расставаться с хозяйкой, и тогда Захарий просто рванул ткань, обнажив скрытую под ней спелую грудь.

Мадам пошла тем же путем, с треском разорвав на нем рубашку. В борьбе с собственными штанами и подштанниками Захарий, пытаясь их скинуть и одновременно раздевая миссис Бернэм, врезался во что-то, откликнувшееся хрустом переломленной деревяшки и звоном разбитого стекла. Захарий испуганно вскинулся, но мадам, не выпуская его из объятий, прошептала:

— Ерунда… столик и графин… За грозой не слышно…

Лоскутья разорванной сорочки и штаны Захария, сползшие к лодыжкам, были досадной помехой. В попытке от нее избавиться пара вновь перекатилась по полу, ощутив под спинами нечто твердое. Захарий уже приник губами к соску миссис Бернэм и потому не удосужился глянуть, что это было, и только уловил шепот над ухом:

— Пустяки… мой револьвер…