Огня для мисс Уокер!

— Откуда она могла знать, что мисс Уокер такая… Ну, вы ее сами видели.

— Отец Кэтрин занимается торговлей. Может, какие-то связи в Америке… Кто из нас инспектор, в конце концов?

Ральф задумался, жуя мясо. Готовила секретарша прекрасно, и он уже простил ей и чрезмерное любопытство, и игнорирование личных границ. К тому же он давно понял, что за внешностью безобидного одуванчика скрывается острый ум и наблюдательность. Миссис Пампкин и сама могла бы стать полицейским если бы, конечно, не верила так наивно в богартов, фейри и прочую ерунду и не родилась женщиной.

— Да, сложно. Да, запутанно, — покивала она, как бы заранее соглашаясь с его возражениями. — Но почему бы и нет? Кэтрин предпочитает детективы любовным романам, у нее изворотливый ум, а здесь, в Вуденкерсе, ей совершенно нечем заняться. Вам повезло, кстати, что Кэтрин по какой-то причине не положила на вас глаз. Уверена, она бы действовала куда хитрее, чем мисс Блювенгейз с ее пирожками. Больно признавать, но, кажется, вы ей не нравитесь.

— Я переживу.

— К тому же в этой версии мне нравится одна деталь.

— Какая же?

— Ваше фото. Подумайте сами. Зачем преступнику использовать именно вашу фотографию? Вы — инспектор полиции. Это дополнительный риск. Да, вы хороши собой…

— Благодарю.

— …но далеко не единственный привлекательный мужчина в Англии. Да и так ли важна внешность? Джейн бы приехала, если бы мужчина на фото был просто приятным на вид. Ведь письма, что она получала, были такими проникновенными, личными.

— Мне приятнее думать, что мое фото стало решающим фактором.

Миссис Пампкин фыркнула и покачала головой.

— Письма. В них вся соль. Кстати, я не пересолила?

— Все чудесно. И утка, и картофель, и вы, дорогая миссис Пампкин, восхитительны.

— Думаю, эти письма сочиняла женщина. Мало какой мужчина способен так тонко чувствовать женскую душу.

Ральф закатил глаза и промолчал.

— Ваше фото было отправлено специально, — упрямо заявила она. — Кто-то хотел свести вас с мисс Уокер. Можно было бы решить, что преступник проигнорировал дополнительную вероятность разоблачения, но в таком случае он попросту глуп. А письма писал не глупец.

— Есть еще один вариант, — сказал Ральф. — Мое фото взял тот, кто знал, что я инспектор полиции, и вполне понимал, что привлечет мое внимание. И при этом он не дурак. Что это значит, как вы считаете?

— Что?

— Что однажды он уже ушел от полиции. Совершил преступление и остался безнаказанным. Он находит извращенное удовольствие в том, чтобы водить полицию за нос. Ему нравится чувствовать свое превосходство. Я видел таких, когда работал в Лондоне.

Миссис Пампкин помрачнела и задумалась.

— И это возвращает нас еще к одной детали, — продолжил Ральф, накалывая золотистый ломтик картофеля на вилку. — Максимилиан Олдброк. Почему он? Не потому ли, что письма писал его убийца, которому удалось выйти сухим из воды?

— Его загрыз волк, — сказала миссис Пампкин, но без привычной уверенности в голосе.

— Я просмотрел материалы его дела, и кое-что показалось мне странным. Вскрытия не было. Осмотр повреждений поверхностный. Почему?

— Я не знаю… — растерянно ответила она.

— Все это беспокоит меня, — признался Ральф, с сожалением глядя на опустевшую тарелку. Миссис Пампкин поднялась и налила ему чай, и он обхватил большую кружку ладонями. — Если я правильно оценил его характер, преступник не остановится. И в таком случае мисс Уокер в большой опасности.

***

— Вы так редко навещали меня, милый Грэг, что я почти обиделась, — кокетливо произнесла миссис Олдброк. — Но теперь у вас появился веский повод заезжать ко мне почаще.

Она бросила многозначительный взгляд на Джейн, а после подмигнула мужчине. Кажется, хозяйке дома было весело. Мэр тоже сиял белозубой улыбкой и сыпал любезностями, и только Джейн было не по себе.

Она сто раз пожалела о том, что послушалась миссис Олдброк и переоделась к ужину. Шелковое синее платье теперь казалось ей слишком открытым, особенно когда взгляд мэра медленно скользил по ее шее, чтобы быстро нырнуть в декольте. А ей вовсе не хотелось привлекать внимание мистера Эдверсона, которого Сильвия звала «милым Грэгом».

Чуть раскосые серые глаза, красивые губы, ямочка на подбородке — несмотря на то, что мэр годился ей в отцы, Джейн не могла не признать, что он вполне привлекательный мужчина. Если бы оборотни действительно существовали, Грэгори Эдверсон превращался бы в большого вальяжного кота, который, тем не менее, может выпустить острые когти.

А еще обрывки фраз, услышанные, когда она, переодевшись, спускалась по лестнице, не давали покоя:

— Уверены, что она не знает?

— Да, но скоро…

— …опасно…

— …время волков…

Сильвия и мэр быстро перевели тему, заслышав ее шаги, и когда Джейн вошла в гостиную, уже обсуждали погоду.

— Вместе с вами, дорогая Джейн, у нас словно задержалось лето, — сказала миссис Олдброк. — Такие теплые дни стоят, да и ночи хороши…

— Мисс Уокер сама словно солнышко, — улыбнулся мэр, сидя в кресле у камина.

Огонь отражался в его серебряных пуговицах и блестящих ботинках, но серые глаза оставались холодными.