Огня для мисс Уокер!

Чарльз Блювенгейз любил свою дочь. Когда он впервые взял ее на руки, такую крохотную, розовую, сморщенную, с прилипшими ко лбу светлыми волосенками, то испытал несвойственную ему нежность и еще более непривычный страх. Девочка росла болезненной, капризной, но он умудрялся даже в ее истериках найти повод для умиления: кровь не водица, характер у Бетти от отца! Если ей что-то надо — пойдет на все.

Элисон не испытывала особой привязанности к дочери. Роды были тяжелыми, и миссис Блювенгейз отправилась поправлять здоровье на юг. Младенца решено было оставить с няньками. Когда же мать вернулась, то куда больший энтузиазм проявила к обновлению гардероба, чем к собственному дитя.

Впрочем, Чарльз любил эту сдержанную отстраненность в Элисон. Он звал ее снежной королевой, и ему нравилось добиваться ее благосклонности, раз за разом, каждый день и особенно — ночь.

Однако сегодня стало очевидным, что как родители они с Элисон провалились.

Миссис Фертинг, экономка, прислала письмо, получив которое, он немедленно покинул Лондон.

Бетти вот уже два года пытается привлечь внимание полицейского инспектора. Носит ему пирожки в корзинке, словно стряпуха.

Бетти сказала Кэтрин, что выйдет замуж за мистера Фелстона, если та не поможет ей... В чем — миссис Фертинг не расслышала.

Бетти явилась ночью вся в дерьме и крови, а в ее кармане миссис Фертинг нашла ожерелье, которое стоит целое состояние. И все видели его на шее мисс Уокер, американки, которая оказалась внучкой старухи Олдброк.

Все это было странно и непонятно, но Чарльз Блювенгейз отчетливо видел одно: Бетти попала в беду. И где? В Вуденкерсе! В родном городишке, где каждый знал, чья она дочь.

Это был его город — так мистер Блювенгейз любил думать, и, в общем, был прав. Закрой он лесопилку — и город умрет. Месяц-два, и тут останутся лишь овцы. И вот здесь, на этих улицах, где каждый прохожий кланялся ему в пояс, как господину, эти люди, вскормленные его рукой... Посмели! Ударить! Его дочь!

Опомнившись, Чарльз Блювенгейз выпустил из руки скомканный лист и разгладил его ладонью. Может, и вправду закрыть лесопилку? Или уволить всех до одного и привезти ирландцев.

Как бы не пустили петуха...

В дверь постучали, и мистер Блювенгейз кивнул, приветствуя инспектора, того самого, в которого якобы влюбилась Бетти. Что ж, высокий, смазливый, с романтичной профессией. Возраст у дочери самый подходящий для нелепых сердечных порывов. А вот кандидата она выбрала не слишком удачно. Впрочем, раз уж он ей так нравится, можно и исполнить очередной каприз. Только если инспектор будет послушным и вежливым зятем. Но надо сразу показать его место. Для начала пусть постоит.

— Рад, что вы пришли так быстро, — сухо сказал мистер Блювенгейз. — Ночью на мою дочь было совершено нападение. Она, к сожалению, толком не рассмотрела тех ублюдков, что осмелились поднять на нее руку. Однако я хочу, чтобы вы нашли их немедленно.

Инспектор Рейнфорд, усевшись в кресло без приглашения, лишь вздохнул и устало потер глаза, а мистер Блювенгейз заметил, с какой осторожностью он приподнял руку — простой жест дался ему с явным трудом.

— Этой ночью произошло много странного, — ответил инспектор. — Я могу поговорить с вашей дочерью?

— Боюсь, что нет. Она отдыхает.

Инспектор снова вздохнул и прикрыл глаза, как будто собираясь уснуть прямо здесь, в кабинете.

— С вами все в порядке? — раздраженно бросил Чарльз Блювенгейз.

— Нет, — ответил мистер Рейнфорд и поднял на него глаза, неожиданно цепкие и ясные. — Ваша дочь сегодня ночью украла рубиновое ожерелье моей невесты, мисс Олдброк. У меня есть свидетели, которые видели, как мисс Блювенгейз вынесла его из полицейского участка. Я — главный инспектор полиции Вуденкерса и имею право произвести у вас обыск немедля.

Чарльз Блювенгейз потрясенно молчал, чувствуя, как кровь в его венах закипает от бешенства. Как будто мало ему унижений! Теперь этот хлыщ с лондонским произношением собирается обыскивать его дом!

— Однако мне очень не хочется этого делать, — признался вдруг инспектор.

— Чего же вам хочется? — процедил мистер Блювенгейз.

— Спать. Поэтому я надеюсь, что мы с вами договоримся по-хорошему. Ожерелье. Оно ведь у вас?

Прямо в верхнем ящике стола. Чарльз Блювенгейз молчал, осознавая пропасть падения единственной дочери. И главное — зачем? Мало ей было украшений, нарядов, или этих дурацких книг, которые она заказывала отчего-то в нескольких экземплярах. И что она собиралась делать с ожерельем? Носить краденое? Раскалывать камешки и по одному сбывать перекупщикам?

— Вы сказали, мисс Олдброк — ваша невеста? — понял мистер Блювенгейз. Ох, Бетти... Глупая женская месть удачливой сопернице?

— Да. Мы поженимся очень скоро. Надо только решить — где.

— А наша церковь вас чем не устраивает?

Инспектор как-то странно хмыкнул и отвел взгляд.