Огонь под пеплом

Гортензия посмотрела на него с сочувствием. Она никогда не видела своей невестки, но знала, что Эжен с ней счастлив и любит ее. Августа Баварская была пятью годами ее моложе; отец предназначал ее в жены Карлу Баденскому, но Бонапарт решил иначе, выдав восемнадцатилетнюю немецкую принцессу за своего приемного сына, а Карла женив на Стефании Богарне — их с Эженом кузине-сироте, которую Наполеон удочерил, а через месяц отвел к алтарю. Баварию Бонапарт сделал королевством — подарок отцу невесты; Эжен с Августой сразу после свадьбы отправились в Милан, где у них одна за другой родились две дочки — Жозефина и Евгения. Они еще совсем крошки, Бог весть, какая их ждет судьба. А вот сыновья Гортензии…

На ее браке с Луи настояла мать, желавшая укрепить свой союз с Бонапартом. Она тогда уже поняла, что больше не сможет родить, и надеялась, что Бонапарт усыновит племянников, как это делали Цезари в Древнем Риме. Гортензия только-только выпустилась из пансиона, она была любимой ученицей мадам Кампан — бывшей камеристки несчастной королевы Марии-Антуанетты. Самая младшая сестра Бонапарта, Каролина (в то время она еще звалась Аннунциатой), тоже поселилась в бывшем особняке Роганов, занятом под пансион. А Полину привел туда первый муж, генерал Леклерк, чтобы любимая сестра Бонапарта добавила к своей классической красоте хоть немного образования. Это потом, уже став императором, Бонапарт превратил «Воспитательный дом Почетного легиона» в нечто среднее между монастырем и казармой, обнеся его забором, вход за который мужчинам был воспрещен, тогда как пансионеркам «Национального института Сен-Жермена» позволялось танцевать с воспитанниками ирландца Дермотта, жившими по соседству (среди них был и Эжен). Вместо живописи, музыки и танцев — шитье, стирка и готовка: хватит воспитывать королев, Франции нужны добрые жены и матери! Ах, Гортензия вовсе не стремилась стать королевой. Она была влюблена в генерала Дюрока, но ее мать считала, что адъютант Бонапарта — не слишком хорошая партия, тогда как брат… Луи тогда было двадцать пять, но у него уже разбухали суставы и шла носом кровь; надменный, холодный — Гортензия его на дух не переносила. Странно, но и мадам Кампан убеждала ее позабыть о Дюроке — красавце, имевшем бешеный успех у женщин. Ах, Кристоф! Он тоже любил ее. Гортензия никогда не забудет их последнюю встречу. В его карих глазах залегла невыразимая печаль… Слова им были не нужны; он молча смотрел на нее. Из ее глаз катились слёзы; ей хотелось прижаться к нему, покрыть поцелуями его невыразимо милое лицо, изящно изогнутые губы… Что бы он смог сделать? Похитить ее? Она сама бы не согласилась. Она, только она должна была бороться за их счастье, но она решила принести себя в жертву покою матери, думая, что это возвысит ее. Нет, это ее погубило… Мать заказала для нее красивейшее подвенечное платье в цветах, Бонапарт подарил бриллиантовую парюру. Гортензии казалось нелепым так украшать себя в день своего заклания: она надела платье из белого крепа, приколов к нему букетик флёрдоранжа, и нитку жемчуга. Наверное, это была самая печальная свадьба на свете. Бонапарт (тогда он был еще Первым консулом) отдал молодоженам дом на улице Виктуар, где он жил с Жозефиной, когда вернулся из Итальянского похода. Но любовное гнездышко не сохранило своего тепла. С отвращением исполнив супружеский долг, Луи вскоре уехал в свой полк, а оттуда — на воды. Его не было целых семь месяцев; Гортензия делила кров с матерью и отчимом. В августе Дюрок женился на дочери испанского банкира (еще одной воспитаннице мадам Кампан), а в октябре Гортензия родила сына. Сёстры Бонапарта, ненавидевшие всех Богарне, тотчас запустили слух о том, что настоящий отец ребенка — Наполеон. Слух подхватили в Сен-Жерменском предместье, его эхо услышали английские памфлетисты… Потом Жозефина заболела, и тотчас стали говорить, что Наполеон отравил ее, чтобы жениться на Гортензии. Конечно, это не добавило нежности отношениям с Луи, когда он вернулся, и всё же Гортензия родила второго сына. Первенец умер от крупа в мае седьмого года, когда они жили уже в Гааге; это горе сблизило супругов, но ненадолго.

Луи не хотел становиться голландским королем, он рвался уехать куда-нибудь поближе к южному солнцу и целебным источникам, чтобы лечить свой ревматизм, но старший брат заставил Батавскую республику просить Луи сделаться монархом, чтобы покончить с раздорами между унитаристами, федералистами и оранжистами, подарить стране мир и процветание.