Охота на крокодила

– Ага, которая через сухопутные Наушки в Китай продается, – не сдержался я. – И вообще, чего нам с вами, господин Ковалев, сейчас гадать? Алексеев через Авилова завтра Като образцы передаст. И нам с вами надо эти образцы изучить…

– Как вы себе это представляете?

– Поедем в гостиницу к Като и потребуем показать нам содержимое его багажа.

– У вас в Японии все менты такие прямые?

– В каком смысле?

– А вот именно в прямом! На каком основании я буду вламываться к иностранному гражданину, почетному гостю вице-мэра? Если у него в чемодане «крокодил» окажется, это будет наше с вами счастье, а если нет? Вы представляете, что тут начнется?

– Догадываюсь. У меня богатое воображение.

– Слава богу. Так вот, вообразите: Авилов выйдет на своего шефа, тот – на моего, и на меня спустят всех ванинских дворняг. А вы со своим гребаным Като преспокойно через трое суток свалите на свою благополучную родину и забудете про мое существование.

– Хорошо, – согласился я с железной житейской логикой Ковалева. – Тогда остается одно – сообщить вашим пограничникам и таможенникам и попросить их… как у вас говорят? Пришмонать, что ли?

– Прошмонать, – поправил меня майор.

– Вот. Прошмонать Като и его охрану при погрузке багажа на «Анну Ахматову».

– Тоже из области фантастики.

– Почему?

– По кочану, товарищ японский майор! Авилов из порта не вылезает по жизни, понятно? Ни один погранец и ни одна таможня с ним связываться не будет. Если я им конкретику выложу, тогда, может, они еще и будут пальцами хрустеть, а так…

– А вы им эту запись покажите, – указал я на мониторы.

– Да она пустая, эта запись. Они же не сказали ничего… Вы что, так ничего и не поняли?

– Что-то все-таки завтра Авилов Като привезет…

– Привезет, наверное, но у меня никаких оснований этим «чем-то» официально интересоваться.

– Ну что ж, тогда я буду этим интересоваться, – вздохнул я. – Я лицо неофициальное и нероссийское.

– Да уж, нерусскость ваша у вас как раз на лице и написана, – заметил Ковалев.

– А значит, терять мне особо нечего. Тем более что с охранниками катовскими мне дело иметь уже доводилось. Не так страшен бес, как его разукрашивают акварельными красками.

– Ну, раз доводилось вам акварелью или, там, гуашью на асфальте писать, тогда и продолжайте иметь это дело, – махнул рукой осторожный майор.

На пульте у полицейских затрещал телефон. Один из них ответил, выстрелил коротким свинцовым «да», подержал трубку у уха с полминуты, а затем, игнорируя невидимого собеседника, протянул ее Ковалеву.

– Товарищ майор, Белецкий из горбольницы.

– Чего ему? – недовольно поморщился Ковалев, зажимая рукой микрофон.

– Что-то важное, – пожал плечами его подчиненный. – Говорит, вы сами просили позвонить.

– Я его просил звонить только в том случае… Ах ты, мать его растак! – оборвал сам себя Ковалев и поднес трубку к челюсти. – Да, Михал Семеныч, Ковалев… Ага! Когда?.. Она в сознании? Говорить может?.. Отлично-отлично! Сейчас подъеду!

Ковалев вернул трубку парню с кобурой под мышкой и повернулся ко мне.

– Опять передоз, товарищ майор.

– Что? – не понял я.

– Вы что, про «крокодила» своего забыли уже?

– Нет, не забыл.

– Так вот, не вы один им интересуетесь. Как первый передоз у нас тут произошел, я докторов обязал мне докладывать. Это Белецкий звонил, из городской больницы. Сказал, час назад к ним доставили девчонку, которая наркоты перебрала. Он думает, что это был наш с вами «крокодил».

– Она жива?

– Да, проскочила, – брезгливо ответил Ковалев. – Говорить может, так что я туда поскачу. Вы как, со мной не хотите с наркоманкой русской поговорить? Или свои надоели?

– Да хочу, тем более что я не с наркоманами, а с убийцами больше дело имею, да не столько со своими, сколько с вашими. Но как же… – Я растерянно посмотрел на мониторы.

– Ну хотите – оставайтесь, – махнул рукой Ковалев. – Только Като ваш ушел, и если Зубило с якутом о чем говорить будут, то это прямо вас уже не касается. Как хотите. Телик приятнее смотреть, чем в «наркошку» ехать.

– Пожалуй, я с вами поеду, – разрубил я злосчастный гордиев узелок. – Там кафетерий есть какой-нибудь?

– Есть хотите? Зря вы мне не дали жене приказать пельменей налепить – ими бы и отужинали у меня. После наркологического отделения аппетит зверский.

Я увидел на мониторе, как Зубов и Алексеев снова сели за свой стол и принялись лениво орудовать вилками.

– Да, зря я отказался от ваших пельменей. Заочно сыт не будешь.

– Кафетерия в больнице нет, но эта проблема решаема. По дороге что-нибудь сообразим.

Мы прошли сквозь сидящий кордон сонных автоматчиков, реагировавших, как оказалось, только на «входящие звонки» – лица, покидавшие ковалевскую «лабораторию», их явно не интересовали, – и подошли к выходу. На вахте Ковалев остановился и подошел к окошку дежурного.

– Слышь, Шугаев! – обратился он к дежурному лейтенанту, при появлении майора поспешившего оторвать голову от небольшого телевизора, из которого доносились истошные вопли футбольных болельщиков. – Я в горбольницу, в третий корпус.

– К наркоте, что ли? – уточнил лейтенант.