Охота на ведьм. Исторический опыт интолерантности

В первобытном обществе дети играют в охотников или участников священных церемоний; в современных поселках рядом с местами заключения — играют в конвой и заключенных. Дети играют в то, чем живут взрослые. Игра — чуткий индикатор происходящего, улавливающий и фокусирующий в себе то главное, что происходит во взрослом «большом» мире с его политикой, идеологией, религией. И что стоит отметить особо, игра с воистину детской непосредственностью проявляет и выставляет на всеобщее обозрение истинные социальные приоритеты и даже «текущую» цену на человеческую жизнь.

«Народные инквизиторы»

Массы сорганизованных обывателей… оказались более способными на страшные преступления, чем так называемые профессиональные преступники, лишь бы эти преступления были хорошо организованы и имели вид обыкновенной упорядоченной работы.

Ханна Арендт. «Истоки тоталитаризма»

Было бы ошибкой предполагать, что волны репрессий шли на убыль и гасились из-за «благородного возмущения», которое вызвали в народе бесконечные аресты и пытки. Известно немало случаев, когда официальные власти пытались препятствовать разворачиванию крупномасштабных преследований, но под давлением населения вынуждены были возобновить судебные процессы (Шверхофф, 1996, с. 316–317).

Вышеупомянутое Моровское дело (Швеция, 1669 год) — один из ярких тому примеров. Оно поражает масштабом массовой истерии, с которой власти хотели, но не смогли справиться. Сам король Карл XI попытался приостановить цепочку обличений. Он предписал комиссии обойтись без заключений в тюрьму и пыток, обвиняемые должны были искупить свою вину молитвами. Но когда комиссия собралась, явилось три тысячи граждан, чтобы послушать проповеди и помочь следователям. Поток показаний детей, оговоров и даже самооговоров, а также «достоверные» описания шабаша и присяги дьяволу — переубедили комиссию.

Уже на излете охоты на ведьм, когда судебные разбирательства стали более мягкими и редкими, происходило множество линчеваний. В 1704 году в Питтенвиме (Шотландия) толпа линчевала самым изуверским образом бежавшую из тюрьмы Дженет Корнфут, которую обвинил в околдовывании одержимый подросток. Магистрат даже не попытался вмешаться и приостановить расправу, а священник отказал в христианском погребении (Роббинс,

1996, с. 315–317). За несколько лет до этого, в 1700 году, другая «ведьма», после пятимесячного одиночного заключения в темнице, пыток и уплаты штрафа, была освобождена. Но женщина не смогла вернуться в родной город до самой смерти, так как местное население не приняло столь лояльного решения судей (там же).

Официально последняя ведьма в Англии была казнена в 1682 году, но в 1751 году власти Тринга не смогли уберечь от самосуда толпы пожилую пару Осборнов, которых посчитали колдунами; правда, власти расследовали этот случай самосуда, и зачинщик расправы был обвинен в убийстве и казнен (там же, с. 300).

Водяная ордалия. Иллюстрация к английскому памфлету (1613)

Самосуды, доносы, лжесвидетельства, жалобы на ущерб, причиненный порчей, — это отнюдь не полный перечень инициатив, идущих «снизу».

В некоторых районах Германии (области Саара и Мозеля) в деревнях действовали особые институционально оформленные общественные органы, выявлявшие ведьм и предававшие их в руки властей. «Сельские инквизиции»

вырастали из традиций деревенского самоуправления, члены этих комитетов избирались на общих собраниях мужчин, которые, как и большинство сходок, проводились под каким-нибудь деревом. Каждый мужчина, став членом такого комитета, облекался особыми полномочиями, он имел возможность и свести счеты с соседями, и показать себя борцом за чистоту веры. Задачей деревенских инквизиторов было собрать улики и свидетельства очевидцев, задержать подозреваемых, а также уладить все дела с оплатой судебных издержек (Е. Лябуви, В. Руммель — см. об этих исследованиях: Шверхофф, 1996, с. 317).

Г. Шверхофф замечает, что исследование архивных материалов, отражающих деятельность этих комитетов на всех стадиях процессов, вплоть до пыточных камер, «сильно отрезвит романтика, который видит в коммунальных традициях оплот демократии и сопротивления репрессиям властей» (там же, с. 318).

* * *

Историки, писатели, публицисты, пытаясь разобраться в трагедиях далекого и совсем недавнего прошлого, связывают их прежде всего с теми, кто стоял у кормила власти и был идейным вдохновителем репрессий, — Нерон, Иван Грозный, Робеспьер, Сталин, Гитлер, Мао Цзэдун, всех тиранов не перечислишь.