Охота в атомном аду

Покончив с этим утренним туалетом, я услышал приближающийся со второго этажа стук каблуков. Потом появилась и сама напарница. Уже вполне обсохшая (только голова её была обмотана длинным белым полотенцем) и переодевшаяся. На сей раз – в тёмное. Она сумела подобрать для себя нечто подходящее – чёрные остроносые туфли на минимальном каблуке, чулки или колготки цвета чуть темнее телесного и свободное чёрное платье длиной чуть ниже колен, с короткими рукавами, белым отложным воротником и узкими манжетами этих самых рукавов. Из собственного, таскаемого за собой гардероба, она это надыбала или пошарила по здешним шкафам и углам – бог его знает.

На первый взгляд ходячая машинка для убийств была бодра, свежа и боеготова.

– Всё нормально? – спросил я, наблюдая, как она, умудрившись ни разу не поскользнуться на каблуках на мокром полу, молча проследовала к кухонному зеркалу. – Ты, часом, никого не убила, пока я тут брился?

– Нет, зачем же? – изобразила она удивление, сняв с головы полотенце и причёсываясь одной из трофейных расчёсок, излишне фотогенично улыбаясь при этом своему отражению. Всё-таки, по-моему, её «встроенная модель поведения» не слишком сильно отличалась от обычной среднестатистической бабы, если она, конечно, не прикидывалась…

– Может, мне тогда пойти самолётовладелицу отстегнуть?

– Пока не стоит, командир.

– А как она там вообще? – спросил я. Ведь спрашивая о новых убийствах, я прежде всего имел в виду именно Клаву, поскольку ликвидировать вторую (если хронологически – то первую) пленную было точно ещё не время.

– Выпила полбутылки вина и, кажется, спит.

– Ну, ладно, если так.

Далее мы с ней пошли перебирать наш не особо обильный арсенал. С трофеями так обычно и бывает – стволов много, а вот боезапаса для них с гулькин хрен, расстрелял что было в магазине – и можно выкидывать. Не эффективно и не экономно, короче говоря. Первым делом я перегрузил бритвенные принадлежности из своих карманов в вещмешок. Напарница последовательно осмотрела наличное оружие. Пистолетами не заинтересовалась, зато зарядила один «Узи» и одну винтовку G3 и заменила коробку с лентой в РПД. После чего, накинув поверх платьица ту же чёрную танкистскую куртку (что вполне вписалось в общий ансамбль), она в несколько приёмов перенесла всё оружие (исключая указанный выше еврейский пистолет-пулемёт и пару запасных обойм к нему) и оставшуюся у нас поклажу (а её теперь было всего ничего – все свои причиндалы Кэтрин переложила в найденную где-то в доме объёмистую сумку из брезентухи, плюс мой вещмешок и несколько подсумков и противогазных сумок, набитых патронами и снаряжёнными магазинами) в вертолёт.

Пока она это делала, я, сидя на подоконнике второго этажа, вставлял патроны в опустошённый накануне магазин к «калашу». Зарядив, убрал снаряжённый рожок в подсумок, взял бинокль и осмотрел окрестности.

За мутноватыми, давно не мытыми стёклами не обнаружилось ничего нового. То же осеннее поле, дорога со свежими следами гусениц нашего БТР-50, сам бронетранспортёр, стоящие у входа машины, дым на горизонте и более ничего.

Вошла напарница с «Узи» в руках, пряча запасные обоймы в боковые карманы куртки. Вид у неё при этом был предельно деловой.

– Что у нас плохого? – поинтересовался я.

– Аппаратура засекла какое-то движение.

– А точнее? Что? Кто? Откуда?

Не дай бог, если в нашу сторону прёт неважно чей, но танковый или механизированный батальон…

– Что-то приближается к нам с юго-запада. И, судя по скорости, высоте и общему характеру движения, это небольшой вертолёт или легкомоторный самолёт. Но самолёту здесь особо негде сесть, так что я склоняюсь к первому варианту. Если только у них вдруг не нашлось для этого какого-то пилота экстра-класса. Сейчас этот летательный аппарат километрах в тридцати от нас, и расстояние быстро сокращается.

– Интересующая нас оставшаяся цель точно в этом вертолёте? – для порядка уточнил я, успокаиваясь.

– Да. Поскольку в летательном аппарате более никого нет, пилотирует, похоже, она сама.

– То есть она скорее низко летит, чем едет?

– Да, командир.

– Тогда, выходит, что эта столь качественно порезавшая тебя накануне сука наврала. И чего они все врут, а? Тенденция, однако…

Сказав это, я подумал, а вдруг эта пленённая в серьёзной рукопашной драке стервоза и не знала, каким именно макаром сюда явится её всё ещё живая коллега? Я-то её допроса не слышал, так что, может, и не врёт…

– Это хроническая диссида, командир, – усмехнулась напарница. – Ложь заложена в их модель поведения, причём так было во все времена…

Я не нашёлся что ещё на это сказать. Теперь оставалось только ждать.

Напарница развила бурную деятельность и какое-то время возилась с той самой, уже абсолютно безопасной (после действия такой фигни, как «плюмба», в овощ превратится кто угодно, вплоть до абсолютных исполинов духа) сукой, судя по всему, приводя её в пригодный для публичной демонстрации вид. Потом она появилась за моей спиной, таща эту дуру под руку. Та вела себя в стиле манекена, и лицо у неё при этом было соответствующее.

– Что, пора? – уточнил я.