Охота в атомном аду

Ну, раз так, я убрал автомат за спину и, подняв к плечу тяжеленный «ручняк», прицелился в противоположный берег реки.

Обвешанный какими-то коробками, ящиками, канистрами и брезентовыми скатками М41 на кольцевой развязке по-прежнему бессмысленно тарахтел, никуда не двигаясь и подставляя нам свой, окутанный сизым выхлопом, не слишком серьёзно бронированный зад. До «Бульдога» с нашей позиции было метров 250, тут полыхнёт с гарантией. От LVTP5 на мосту нас отделяло уже метров четыреста, не меньше. Дистанция для эффективного огня предельная, но противопульной броне этой жестянки вполне хватит. А вот до того берега уже верных метров шестьсот-семьсот, и танкам на набережной из РПГ-7 особо ничего не сделаешь, далековато…

Мои размышления прервал уже знакомый хлопок гранатомётного выстрела. Громкий, несмотря на танкошлем. Я инстинктивно дёрнулся, хотя с чего бы это? Пора привыкнуть к подобному, тем более что никто не говорил, что меня будут каждый раз предупреждать словами типа: «Прямой наводкой! Огонь! Откат нормальный!». На войне как на войне, раз стреляют – стало быть, ложись…

Почему-то я ждал какой-то сюрреалистической картины в стиле «Терминатора», например, что дорогая напарница начнёт палить от живота, разом из обоих РПГ. Но нет, целилась она вполне по уставному, стоя и широко расставив ноги в модельных туфлях. И, аккуратно опустив на тротуар первый, опустошённый гранатомёт, тут же взгромоздила на плечо второй.

Почти сразу же последовало очень грамотное попадание (под основание погона башни сзади) в М41. «Бульдог» как-то разом вспыхнул, превратившись в огненный шар.

И тут же последовал второй гранатомётный хлопок. Уже видя малиновую точку трассера летящей прямиком к мосту гранаты, я надавил на спуск всё сильнее тянувшего мои руки вниз пулемёта, ударив по противоположному берегу. «Дегтярь», а вместе с ним и меня, трясло и мотало из стороны в сторону – точная стрельба из подобной дуры с рук, наверное, возможна только в плохом кино, но здесь этого и не требовалось.

Парой длинных очередей я опустошил почти всю ленту, напоследок окатив свинцовым дождиком ещё и мост, где после неяркой вспышки попадания смрадно зачадил большой костёр, только что бывший LVTP5. И две или три серо-зелёные фигуры возле него после моих выстрелов больше не поднялись…

– Командир! Уходим! – услышал я крик, плохо слышимый за пулемётным треском. Прекратив стрелять, я немедля рванул к джипу с сильно облегчившимся пулемётом наперевес. Кэтрин бежала, обгоняя меня на своих каблуках, несмотря на две гранатомётные трубы, которые она взяла в охапку. Спортсменка, мля… Спортобщество «Трудовые резервы»…

Западный берег начал стрелять ещё до того, как мы ретировались, – как-то неуверенно, но с последующим лавинообразным возрастанием интенсивности огня. Башни танков на набережной заморгали частыми пулемётными вспышками.

Сначала зазвенели щелчки пулевых рикошетов от стен домов, а потом оглушительно выстрелил окутавшийся пороховым дымом «Паттон» с западного берега. И его фугасный снаряд с противным воем влетел в то самое стеклянно-бетонное здание позади нас, взорвавшись где-то внутри него на уровне примерно третьего этажа.

Меня слегка мотнуло взрывной волной, но ни я, ни напарница не упали, продолжив забег.

Дальнейший эффект был мгновенен и ожидаем. Улица немедленно окуталась сплошной пыльно-дымной пеленой, а во всех окрестных зданиях с каким-то странным, дребезжащим шелестом разом лопнули все оконные стёкла. Какой-то мелкий обломок стукнул меня по шлемофону, но и только-то – слава богу, было далеко.

Обернувшись, я увидел оголившийся фасад здания позади себя – из тёмных провалов его окон взрывная волна выдула ворох каких-то бумажек с машинописным текстом, а спустя секунду на мостовую метрах в десяти от меня шлёпнулось что-то мягкое и массивное. Я, хоть и не сразу, понял, что это труп толстого мужчины в каком-то казённого вида костюме серовато-синего оттенка. Скорее всего, это был местный сторож или охранник. Ну да, с началом войны здешние казённые учреждения наверняка закрылись, а вот их охрану (тем более в ФРГ с её привычно доведённым до идиотизма германским орднунгом) никто не отменял. То есть в момент газовой атаки внутри здания явно был кто-то из персонала (допускаю, что вылетевший из окна бедолага был там не один), умершего неожиданно и бессмысленно. Как, впрочем, и всё остальное население всего этого города…

После взрыва снаряда внутри здания что-то весело загорелось – явное следствие тогдашней моды на горючую синтетику при оформлении интерьеров. Опустившиеся затем сверху густые облака цементной пыли заставили меня зажмуриться и задержать дыхание.

А за всей этой мутной пеленой с того берега и моста молотили наперегонки, словно сорвавшись с цепи, пулемёты и автоматические винтовки. Но теперь они уже не могли нас зацепить, мы были «вне зоны доступа».