Охота в атомном аду

Районы Ленинграда и Москвы, на которые добрые и богобоязненные американцы явно не пожалели оружейного плутония, походили с воздуха на точки недавнего извержения вулканов – гигантские пожары, бушевавшие там, имели явный малиновый оттенок. Высаживать живых людей на эти пустоши, а точнее, в свежие, фонящие кратеры, было явно ни к чему, и поэтому к Питеру мы близко даже не подлетали, а Москву обошли стороной, с севера, сделав изрядный крюк.

Одного человека, Стечкина, высадили где-то между Пронино и Судиславлем, северо-восточнее Костромы, поскольку сплошные пожары заканчивались только там. Почему этот парняга решил остаться в полном одиночестве – фиг его знает. Но, раз уж это было делом сугубо личным и добровольным, уточнять этот момент я не стал. Раз есть хоть какой-то выбор – пусть каждый сам определяет, как именно умрёт…

Ну, и крайних двоих, Токарева и Мосина, мы десантировали в районе Сурское-Карсун, в Ульяновской области. Тоже в стороне от проезжих и железных дорог, хотя от наверняка снесённого супостатами под чистую Ульяновска (а что ещё могло столь сильно догорать слева от нас, на пределе визуальной видимости, где-то за горизонтом, в момент этой самой выброски?), по моим подсчётам, было не так уж и далеко – километров семьдесят пять – восемьдесят.

Все десятеро десантников имели по полтора-два боекомплекта на каждый наличный ствол, по нескольку ручных гранат, холодное оружие и жратву из импортных и отечественных пайков, из расчёта, «сколько выдержит парашют».

Кроме того, три группы, которые высадились в Белоруссии, в Орловской и Ульяновской областях, всё-таки взяли с собой американские переносные рации типа AN/PRC-25, с некоторым запасом батарей питания и запчастей. Для последнего бойцы раздербанили с десяток найденных в округе саарбрюкенского аэропорта однотипных раций. Однако как именно это могло облегчить их дальнейшее существование – даже не знаю…

Так или иначе, теперь совесть моя была чиста, хотя кто-то и может посчитать всю эту затею со стихийным десантом просто идиотской прихотью. Чистоплюи скажут – зачем вообще такие ужимки и прыжки? Какая разница, где этим солдатикам лучше умереть, раз впереди у них всё равно ничего, кроме ядерной зимы? А я скажу так: а вдруг кто-то из десятерых всё-таки не только выживет, но ещё и сможет хоть чем-то помочь другим, уцелевшим бедолагам?

Поскольку вспышек и грибов от новых атомных взрывов мы по пути больше не видели, было чёткое ощущение, что активная фаза ядерной войны более-менее завершилась, причём по всему миру. Летать явно было больше некому, не на чем да и не за чем. А запускать ракеты – тем более. Забомбившие друг друга в каменный век противники смирно лежали в руинах и были скорее мертвы, чем живы.

Ни малейших признаков активности ПВО мы тоже не обнаружили с самого начала нашего пути, ещё над ГДР и Польшей. Если и в США было примерно то же самое, неудивительно, что пара «Медведей» бравого генерала Решетникова смогла достигнуть своих целей.

Вообще, на С-130 стояла достаточно совершенная для того времени аппаратура предупреждения о радарном облучении, но за всё долгое время нашего перелёта она ни разу не подала голоса. Хотя после убойных электромагнитных импульсов, да ещё и в условиях сильного радиационного фона, единичные РЛС, которые могли, чисто случайно, уцелеть, вряд ли были способны работать эффективно даже в том случае, если бы не накрылась централизованная подача электроэнергии.

И точно так же радиационные помехи намертво глушили любую радиосвязь. Но при этом, гоняя во время перелёта бортовую рацию по самым разным диапазонам и лихорадочно вслушиваясь в эфир, я всё-таки достаточно часто натыкался там и сям на обрывки морзянки и голосовых радиопереговоров. Их было, наверное, сотни, на разных языках, но говорили они все примерно об одном и том же.

Как правило, это были откровенно панические доклады по линии гражданской обороны о понесённом ущербе и организации помощи тем, кто пережил весь этот ужас. Выходит, кто-то всё-таки не просто выжил, но и пытался что-то делать (вопрос – насколько быстро они поймут, что спасти всех уцелевших не удастся?), а значит, и судьба наших десантников могла иметь какие-то варианты…

И лишь однажды, где-то в районе между Иваново и Гороховцом, после нашей предпоследней выброски, я имел возможность усомниться в полном уничтожении советской ПВО. Поскольку именно там вблизи от нас, совершенно неожиданно, пролетел одиночный серебристый «МиГ-17» с красными звёздами и бортовым номером «66». Атаковать нас он явно не успел, поскольку Кэтрин тут же снизилась и увела «Геркулеса» в закрывавшие тлеющую землю дымные облака – незапланированная посадка в качестве нарушителя на некоем уцелевшем аэродроме и последующий допрос с участием каких-нибудь уцелевших «официальных лиц» и доказыванием того упрямого факта, что ты не верблюд, в наши планы категорически не входили.

И хотя наш алюминиево-красный С-130 был крупным и заметным, больше этот истребитель мы не видели.