Охотник за ароматами. Путешествие в поисках природных ингредиентов для культовых парфюмов от Guerlain до Issey Miyake

Эти связи, незаметные постороннему, управляют всем, начиная с выборов и заканчивая распределением зон сбора камеди и «правом собственности» на каждое дерево.

В деревне Дамаль Гуэль и его команда создали новый центр сбора мирры. На протяжении последних километров в пейзаже появились первые деревья, на которых собирают мирру. Это маленькое деревце, не выше трех метров, ветвистое, покрытое шипами. Оно быстро растет, у него очень нежная некрепкая древесина, и дерево не живет дольше сорока лет. Когда мы приехали, жители деревни собрались вокруг белого гостя и солдат. Девушки стыдливо остались стоять возле домов. Все мужчины хотели мне показать деревья, с которыми они научились работать.

Сбор зимнего сезона только что закончился. Мы направились к деревьям, выбранным для демонстрации сбора смолы. Сборщик снимает кусок коры толщиной несколько сантиметров на стволе и ветках в тех местах, которые он выбрал. Смолу собирают с помощью mangaf, снабженного двумя лезвиями простого деревянного рукава, который предохраняет кисть руки от шипов. На ране камедь появляется очень быстро, и через две недели можно приступать к сбору. Операцию повторяют в течение четырех летних месяцев, самого продуктивного сезона, потом начинают снова зимой. С марта по июнь дерево отдыхает.

Благодаря Гуэлю в деревне построили небольшой склад, чтобы хранить первые урожаи деревни. Это один из тридцати центров, которые он создал за несколько лет. В тени помещения несколько мешков со свежей миррой выстроились в ряд у глиняной стены. Это нежная блестящая липкая камедь, коричневого, почти красного цвета. В этом ограниченном пространстве она издавала мощный аромат. Нагнувшись над мешками, я оказался во власти запаха и, разумеется, подумал о волхвах. Кто из них принес мирру в Вифлеем, Мельхиор, Каспар или Бальтазар? Мирра будет сохнуть в течение нескольких недель, затвердеет, станет коричневой и образует скопления кусочков, которые плавятся от жара.

Касаясь пальцами камеди, я лучше понял древние тексты, в которых написано, что мирра «масляная» и перевозить ее следует в кожаных мешках.

После деревьев с миррой в пустыне наконец пришло время отправляться на встречу с ладаном. Накануне отъезда я увидел, как Гуэль говорит по телефону. Он был очень расстроен: по внезапному приказу полиции нам запретили ехать на восток, в большой регион, где собирают ладан. Гуэль представил программу нашей поездки заранее, получил разрешение, но такие непредвиденные ситуации случаются сплошь и рядом, как объяснила мне Захра. Гуэль заметался, задействовал свои связи. Непонимание, долгие объяснения, встречи в министерстве. Время поджимало. Я расстроился при мысли о том, что мне придется отказаться от встречи с деревьями, дающими ладан, когда я был уже так близок к цели. Это было похоже на крушение мечты. В последний момент по предложению Захры власти разрешили нам посетить другую зону. Поэтому искать ладан мы отправимся на запад, в направлении Сайлы и Джибути. Когда я услышал эту новость, меня охватило волнение.

Вместе с Захрой и Гуэлем я рассматривал карты путешествия, которое нас ожидало на следующий день. Я сравнил их с картами из моей книги, и Захра подтвердила, что мы будем искать деревья, дающие ладан, вдоль древнего караванного пути из Хараре в Сайлу. Слушая ответ нашей царицы Савской, я сдерживал эмоции, которые, как я уже знал, будут сопровождать меня в пути. Я рассказал им о Рембо в Эфиопии, «путнике в башмаках, подбитых ветром»[17], одержимом ходоке, говорившем на всех языках, торговце ладаном, растерянно пытавшемся придумать для себя жизнь после того, как в двадцать лет он прекратил писать. Его «Пьяный корабль» составлял мне компанию на реках Амазонии. Возможно ли, чтобы мы пошли по следам караванщика из Хараре?

Немного асфальта при выезде из Харгейсы, а потом началась тропа, идущая вдоль границы с Эфиопией. Тот же пейзаж с акациями, деревни с домами-палатками, пастухами, верблюдами. Нам предстояло встретиться с фермером из числа сборщиков Гуэля, который покажет нам свои деревья. После пяти часов пути неожиданно, словно из ниоткуда, он появился на краю тропы. Очень худой мужчина в изношенной футболке с сияющей улыбкой на лице держал в руках пластиковый пакет. Он сел к нам в машину, и мы поехали дальше. Долгие объяснения, колебания, повороты, мы начали подниматься по высохшему руслу реки. По тому, как фермер смотрел по сторонам, Гуэль понял, что в машине тот потерял все ориентиры и не осмеливается об этом сказать. Наконец он попросил разрешения выйти из машины, чтобы показать нам дорогу. Как только он пошел пешком, он как будто ожил и побежал перед машиной, широкими жестами показывая нам дорогу, которую наконец узнал.