Охотник за судьями

Вызван в Уайтхолл милордом Даунингом и там допрошен о моем недавнем визите в Челси. Даунинг обильно намекал на то, что дело столь высокой секретности «дошло» до самого Челси и проч. Весьма неприятный допрос.

Его Величество — да благословит его Господь долголетием и здоровьем — не спросил у милорда Сэндвича, как тот узнал о миссии Николса. Но милорд Даунинг недвусмысленно дал понять, куда направлены его подозрения относительно этого.

Он попрощался со мной по-голландски, чем ввел меня в немалую ажитацию. На пути домой я пребывал в смятении духа и даже не испытывал вожделения к ладгейтским девкам.

Наутро со вниманием исследовал сорок золотых монет, преподнесенных мне мистером Уорреном, и был удивлен, обнаружив, что это не кроны или соверены, но дукаты с изображением Фердинанда Третьего.

Золото есть золото, независимо от чеканки, и я рад получить эти монеты, но недоумеваю, отчего мистер Уоррен выразил свою благодарность мне в голландских деньгах, а не в наших.

Глава 27

Мне отмщение

Балти и Ханкс выбились из сил. Они решили отдохнуть на постоялом дворе у королевского тракта к западу от Нью-Хейвена, у подножия второй красной горы. Балти взглянул вверх, на каменный кряж, и вздрогнул. Тот был как две капли воды похож на своего двойника, на склоне которого они столько претерпели.

Хозяин постоялого двора сморщил нос:

— Вы не похожи на рыбаков, а воняете как рыбаки.

Ханкс слишком устал, чтобы огреть его за непочтение. От них и вправду воняло. За пять шиллингов им налили горячей воды в лохани на заднем дворе и выстирали их одежду. Они отлично позавтракали сыром, колбасой, маринованным луком, хлебом и пивом и забылись мертвым сном. Проснулись они в сумерках, когда за окном уже протянулись длинные синие тени.

Ханкс стал размышлять, ехать ли двадцать пять миль до Фэрфилда сейчас или подождать до утра. Как правило, он предпочитал путешествовать ночью, но если выехать вечером, они прибудут к доктору Пеллу в совершенно безбожный час. Кроме того, Балти и Ханкс еще ощущали усталость, даже после сна. Они решили провести ночь на постоялом дворе и продолжать путь утром.

Они сидели в таверне за пивом, обсуждая встречи с Джонсом и Дэвенпортом. Они смеялись, представляя, как Джонс, разъяренный и покрытый тухлой рыбьей слизью, вваливается к Дэвенпорту.

Что они сделают?

Джонс знает, что они направились в Новый Амстердам. Пошлет ли он стражников в погоню? Что посоветует ему Дэвенпорт? Если он поверил угрозе Балти, что Уинтроп готов налететь на Нью-Хейвен со своим Коннектикутским ополчением, то, скорее всего, посоветует осторожность. Зачем навлекать на себя громы и молнии?

— Подставят другую щеку? — предположил Балти.

Ханкс поразмыслил:

— Нет, дело зашло слишком далеко.

— Тогда что же?

— Я полагаю, они обсуждают возможность воспользоваться неправовыми методами.

— Ты имеешь в виду…

— Как нас убить. Причем так, чтобы не пришлось объясняться из-за этого с губернатором Уинтропом.

— Я порученец Короны! Меня нельзя просто так взять и убить. Или можно?

— Кто знает? Я сомневаюсь, что весть о нашей кончине напечатают в местной газетке. Они уже однажды пробовали нас прикончить. Или ты забыл ночь на утесе?

— Мы только сказали им, чтобы они не трогали Благодарну.

— Да, но Джонс сообщил нам, где прячутся цареубийцы.

— Ну и что?

— Они с Дэвенпортом, может, и решили бы нас не убивать только за то, что мы бросили им вызов. Но защита цареубийц — иное дело. Отец самого Джонса был цареубийцей. А для Дэвенпорта это вопрос веры, ведь так? «Укрой изгнанных, не выдай скитающихся».

Балти вздохнул:

— Тогда что ждет нас? Фанатичный священник и заместитель губернатора этой адской колонии намерены нас устранить. И одному Богу известно, чем сейчас занят тот индеец. Наверняка точит топор.

— Господи Исусе, — сказал Ханкс.

— Что?

— Нам надо ехать назад.

— Назад? Но ты только что сказал, что они…

— Служанка Дэвенпорта, сестра Покайся. Она не могла не сказать ему, что видела нас. Я знаю, он не поверит, что это были призраки. Надо предупредить Коббов.