Охотница

Все это время у меня в голове крутилась мысль: выходит, Жители умеют проникать за Прайм-Барьер? Мне приходилось убеждать себя, что это ничего не меняет, Охота будет как дома. На Горе нет Барьеров, и Жителям ничего не стоит объявиться среди нас, было бы желание.

Мы обошли огороженные пастбища без всяких происшествий – разве что спугнули и разогнали нескольких хобов. Ничего неожиданного: хобы – они как тараканы, от них нипочем не избавишься. С виду они похожи на сморщенных человечков, скрюченные и лысые, только размером с кролика. И они – редкий случай для пришлецов – носят одежду: остроконечные шляпы, кожаные штаны, деревянные башмаки и потрепанные льняные рубахи. Краем глаза я уловила какое-то движение: оказалось – парящая камера. Никогда к ним не привыкну.

Мы проверили пастбища и принялись обшаривать и обнюхивать каждый дюйм земли между строениями. Карли поманила меня и показала круглый люк в земле.

– Ливневый водосток, – пояснила она. – Не бойся: там, внизу, – всего лишь сточная вода. И подсветка, чтобы камеры могли снимать. Но если кто-нибудь прошмыгнул над или под Барьером, то он скорее всего отсиживается там и пережидает день.

Я подозрительно осмотрела люк. Из подземных ходов, по которым можно ползать, дома были только подвалы и рудники. Охотиться в рудниках мне никогда не нравилось.

Но меня никто не спрашивает, что мне нравится. Это же мои Охотничьи угодья. С тяжелым сердцем я наблюдала, как Карли открывает люк, а потом сама лезла следом за ней вниз по лестнице.

Что меня ждет в водостоке, я понятия не имела. К моему удивлению, это оказался довольно просторный бетонный туннель диаметром футов девять. По дну бежал ручей. Пахло всего лишь застоявшейся водой, никакой вони не ощущалось. И туннель очень неплохо освещался. Вот уж этого я точно не ожидала.

Карли заметила, что я во все глаза таращусь на свет, и с кривой усмешкой кивнула на лампы:

– Здесь парящая камера не годится. А без света снимать никак.

Ну да, понятно. Не просто лампочки, а целая осветительная система – все для удобства наших зрителей. Это же часть Охоты.

Наши Гончие тоже спустились в водосток. Гончие Карли спрыгнули, а мои бацнули.

– Паладину никогда не дают эти угодья, – сообщила Карли, когда мы двинулись вдоль туннеля. – Его Гончим здесь, внизу, трудновато. Зато на открытом воздухе они хороши.

Я только хотела расспросить, как выглядят Гончие Паладина, но тут Ча зарычал, и у меня внутри что-то предупреждающе екнуло. И я услышала негромкое «тук-тук».

– Ноккеры! – завопила я. – Щиты!

Я тут же взметнула свой, и он со щелчком встал на место. Карли тоже выбросила Щит, судя по яйцевидному искривлению воздуха у нее над головой. Гончие встрепенулись. По туннелю навстречу нам неслась серо-коричневая лавина из сморщенных человечков ростом мне по колено. Человечки были почти голые, всклокоченные, скрюченные, как древние старики, и уродливые, как растрескавшийся бетон. В руках они держали оружие с каменными наконечниками и жуткого вида каменные молотки. И еще у них имелись острые, как ножи, зубы.

– Что за черт! – прохрипела Карли.

Видимо, до этого ноккеры ей не встречались. А вот мне встречались. Мы с Гончими гоняли их так часто, что мне даже не надо было отдавать команды.

Яркое освещение все-таки давало преимущество, какого не было у нас в копях. Нас прикрывали базовые Щиты – парализующий страх, который испускают ноккеры, через них не проникал. А окажись здесь какой-нибудь полицейский или бедолага цив, который что-то чинил бы в этом водостоке, – страшно подумать, что бы с ними сталось. Мои Гончие, по моему примеру, притиснулись к стене, Гончие Карли тоже. Я разрядила в ноккеров дробовик, зарядила, опять выстрелила. Первый ряд ноккеров разметало в стороны тяжелыми пулями; те, что бежали следом, опешив, шарахнулись на ораву, напирающую сзади. Ноккеры повалились наземь, путаясь руками и ногами. Несколько драгоценных мгновений – и куча-мала превратилась в кровавое месиво. Ча и Душана бацнули к куче, остальные Гончие распределились между мной и ноккерами. Я оттолкнула Карли к стене и выбросила перед нами обеими Щит помощнее. И мои Гончие, как по команде, изрыгнули огонь.

Не тот симпатичный фейерверк, который они устроили в поезде, а ревущее пламя из геенны огненной – ничуть не хуже того, что изрыгают огнедышащие твари. Ноккеры, зажатые огнем с обеих сторон, дико заверещали на тысячу голосов. Кто-то в отчаянии бросился наутек, но бежать было некуда: кого щадило пламя, того настигали Гончие Карли или наши пули. Вскоре оставшиеся ноккеры бессильно повалились на бетон и в страшных корчах с воплями испустили дух. Жар стоял такой, что кожу ощутимо пощипывало, поэтому я и прижала Карли к стене, выставив Щит.

Буквально за пару минут все закончилось. Гончие захлопнули пасти, и пламя улеглось. Душана скакнул к нам через обгоревшие тела. Ча задрал лапу над мертвым ноккером и скакнул следом.

Карли уже тыкала мертвого ноккера – сразу видно тертую Охотницу.

– Что еще за нечисть? – спросила она.