Охотница

Паладин быстро сжал мою руку, а я ответила таким же легким пожатием: мол, я все поняла. Вокруг нас роятся камеры, они фиксируют каждое мое слово и движение. И даже за выражение лица можно получить суровый нагоняй от кого-нибудь вроде Оружейника. Паладину-то можно говорить все что вздумается, а мне нельзя: любым неверным словом или поступком я рискую навредить дяде. Поэтому я молча кивнула и зашагала дальше, по-прежнему демонстрируя налево и направо лицо Охотника. Значит, за госизмену можно легко угодить в тюрьму. Охотника вряд ли посадят, но все равно: любой мой комментарий чреват неприятностями для дяди и для меня. Поэтому лучше сменить тему.

– Как думаешь, что нас ждет сегодня? – поинтересовалась я.

Женщина развешивала на веревке изношенную и потертую одежду, ее охранял парнишка с внушительной рогаткой. Женщина заметила нас и помахала Паладину, а тот почти непринужденно помахал ей в ответ. Мальчик тоже махнул рукой, не отрывая взгляда от неба, откуда в любую минуту могла обрушиться опасность.

– В последнее время были одни кетцели. Хотя, возможно, грядут перемены, – ответил Паладин.

Я мысленно прикинула, какое сейчас время года.

– Или не грядут, – заявила я. – Ты гонял родителей, которые кормили детенышей в гнездах. Детеныши уже подросли, и родители будут учить их охотиться тут, на равнине.

Он поморщился, но спорить не стал:

– Пора призывать Гончих. Жду не дождусь поглядеть на твоих.

– А я на твоих.

Мы стояли на растрескавшемся и побитом асфальте – когда-то тут пролегала улица. Окрестные дома, похоже, пустовали. Судя по всему, тут был квартал двухэтажной застройки. Я начертала Письмена и бросила их наземь; Путь открылся, и мои Гончие явились во всем блеске своей славы.

Они окружили Паладина и внимательно его разглядывали. А Паладин разглядывал их.

– Святые угодники! Я-то думал, их подкрасили в студии.

– Нет, цвета настоящие, – рассмеялась я. – И даже светятся в темноте.

Эти слова его словно задели, но он ничего не сказал. Он начертал собственные Письмена, швырнул их на землю. И, когда открылся Путь, перед нами предстали четверо крылатых львов – совершенно белых, без единого пятнышка. Я знала, что это львы, потому что видела их на картинках. Хотя у львов из этого мира крыльев не водилось.

– Гавриил, Михаил, Рафаил и Уриил[19]

, – представил своих Гончих Паладин.

– Ча, Душана, Бэгце, Ченрезиг, Шиндже, Калачакра и Хеваджра[20], – назвала я своих. – Они сапотеки, а зовут их по-тибетски. И даже не спрашивай почему – я не знаю. Они появились на свет с этими именами, или сами себя так назвали, или они вообще смеха ради сказали мне, что их так зовут. Возможно, они выбрали имена в знак почтения к некоторым из моих наставников. А возможно, тибетские пришлецы и сапотекские – это одно и то же. Короче, я просто живу с этим, и все.

Паладин отдал честь моим Гончим. Его Гончие парили в воздухе. Такие белые, что глазам больно. Наверняка они светятся в темноте. Я уважительно поклонилась им, как Охотник Охотнику.

– Твои ослепят пришлецов одним своим видом, – хмыкнул Паладин, и на его лице мелькнула улыбка – нечастое явление. Он даже почти рассмеялся.

Ча фыркнул, посмотрел на Паладина и потрусил вперед, а остальные по привычной схеме разбежались в стороны, снова и снова обрыскивая путь впереди нас. Мои Гончие редко Охотились в городе – всего однажды, если подумать: нам надо было зачистить развалины. Однако в новом ландшафте они себя чувствовали как рыба в воде. Гончие Паладина осматривали все с воздуха. Уму непостижимо, как взрослый лев держится на таких крылышках. Впрочем, на Гончих ведь законы физики не распространяются.

«Он нам нравится», – раздался голос Ча в моей голове.

Ничего себе. До этого к Христовым они относились в лучшем случае с напускным равнодушием, а то и с открытой неприязнью. Но если Паладин понравился моим Гончим, это только к лучшему: ведь он будет моим куратором, пока Карли не поправится.

«Очень хорошо», – мысленно ответила я. Мы с Гончими слов попусту не тратили.

Гончие самостоятельно отлавливали всякую мелочь; они отлично справлялись и без нас. Гончие Паладина быстро сообразили, как лучше разделить обязанности. Мои Гончие вспугивают для них крылатых пришлецов, а сами они загоняют бескрылых прямо моим в пасти. Нам всего-то и пришлось пару раз уложить мелкую нежить; я пустила в ход арбалет со стальными стрелами, а Паладин – рогатку со стальными шариками, еще повнушительнее той, что была у парнишки при входе. Охота шла совсем как дома. Я привыкла так Охотиться и достаточно навострилась.

– Как начнешь Охоту-соло, я бы с тобой выходил разок в месяц, – сказал Паладин. – Попрошу оружейника, может, он позволит. – Он говорил своим обычным голосом, не таким напряженным, как прежде: мы шли уже по безопасной территории. Интересно, он догадался, как ошарашил меня рассказ про людей из очереди? – Моя стая не сумеет так гонять бескрылых, как твоя.

– Я к твоим услугам, – улыбнулась я.