Окрашенное портвейном (сборник)

Я обомлел. Депутат с такой фамилией меня назавтра в ресторан пригласил на деловой ужин. Будет меня лоббировать для своего избирательного округа. В душе стали роиться подозрения: а не специально ли депутат свою дочку ко мне подослал? Неужели это очаровательная девушка шпионка? Я отмахнулся от этих подозрений, так как они мне показались бредовыми. Мало, кто знал, что мы будем сегодня пить. Только служба безопасности. Неужели «крот» завелся? Ведь наши посиделки в Александровском саду вполне на государственную тайну тянут. А, может, зря себя накручиваю? Просто случайное и вполне приятное совпадение, но на всякий случай пригласил ее с нами выпить. Любка не отказалась, и поддержала четвертый тост «за великую и неделимую».

Посидели в тот вечер хорошо. Любка оказалась очень компанейской, ни одного тоста не пропустила. Даже, если и шпионка, но вполне приятная собутыльница. Расходились уже затемно. Мы с Любкой долго пререкались, кто к кому пойдет в гости. Она норовила затащить меня к себе, а я к себе. Все-таки решили ко мне, жил я поближе, буквально в десяти минутах ходьбы от Кремля.

Боже, какую мы с ней провели ночь. Какую ночь! Всю ночь мы пили портвейн. Как мы пили. Это было просто сказочно. Я сразу тогда подумал, что, наконец-то, нашел свою половинку. Все-таки, немаловажно, хочу заметить, что мы люди одного круга. Утром она проводила меня до Троицких ворот и на прощанье спросила:

– Мы еще увидимся?

Я ответил что-то невнятное, так как человек я, все-таки, государственный, который никогда и ни на что не может решиться. Сначала с депутатом отужинаю, пощупаю его, что к чему, а потом уж приму окончательное решение.

– Я позвоню.

Она не удивилась тому, как я могу позвонить, не зная ее номера. И правильно, что не удивилась. Мы и так все и про всех знаем.

Вечером перед уходом с работы расписался в журнале внеплановых мероприятий. В администрации так заведено: о любом мероприятии государственной важности сообщать обязательно. Много пишут, говорят о нашей продажности. Честно признаюсь, что слушать всю эту брехню бывает очень обидно. Какие же мы продажные, если и днем и вечером только и делаем, что служим государству. Кто бы из простых смертных пошел бы после работы на внеплановое мероприятие, отрывая время от семьи и жертвуя своим здоровьем?

Петр Сергеевич, депутат уже ждал меня за накрытым столом.

– Здравствуй, Юрий Иванович. Как всегда точен. По тебе просто часы можно сверять.

– Здравствуй, здравствуй, Петр Сергеевич. Это вы, слуги народа можете себе позволить час туда, час сюда, а мы президенту служим, у нас каждая минута на учете.

Я выразительно потряс запястьем правой рукой с простенькими часами за тыщу баксов.

– Знаем, знаем вашу каждую минуту. Садись, заказывай, что пить, закусывать будешь.

По тому, как он широким жестом предложил на выбор любую выпивку и закуску, я понял, что для своих избирателей просить будет много.

– Устал я, Петр Сергеевич от всяких изысков, деликатесов. Давай что-нибудь попроще закажем.

– Давай, – охотно согласился депутат. – Попроще, так попроще. Запивать водочкой будем?

– Петр Сергеевич, ах, Петр Сергеевич, сколько уже знакомы, а до сих пор не знаешь, что я пью, – я укоризненно покачал головой. – Портвейн, я пью, исключительно «777». Здесь такого и не закажешь.

– Что же делать? – депутат явно испугался, так как надеялся напоить меня от души. – Может быть, на что-нибудь другое заменим?

– Нет, Петр Сергеевич, менять ничего не будем. Как у некоторых валидол всегда в кармане, так у меня в портфеле всегда на всякий случай «777» лежат, – с этими словами выставил бутылку на стол.

– Я твой должник.

– Естественно.

Закусить мы тоже заказали по– простому. Никаких лобстеров, омаров. Четыре вида селедочки, мясных закусок видов десять, и, конечно, холодец. Пили, закусывали, но к разговору, ради которого и встретились, не подступали. Ему надо пусть и начинает. Когда я из портфеля достал вторую бутылку, Петр Сергеевич, наконец, решился начать разговор.

– Зима была холодная.

– И главное, никто не ожидал, что будет такая холодная. Ждешь, ждешь зиму, а потом удивляешься, почему она такая холодная, – поддержал я светскую беседу.

– Ты, наверное, знаешь, что у моих избирателей в эту зиму проблемы с теплом были. Очень сильно в домах мерзли.

– Мерзли не только твои избиратели. Если вас, депутатов послушать, то получается, то вся страна мерзла.

– А ты всех не слушай, ты меня слушай. Ты ведь понимаешь, что я не могу допустить, чтобы мои избиратели и дальше мерзли. Надо срочно принимать меры.

– Сколько нужно твоим избирателям, чтобы согреться?

– Сто пятьдесят.

– Значит, пятьдесят.

– Нет, мы уже точно посчитали, девяносто.

– Семьдесят пять. И, как обычно, на нужды государства.

– Понял, пять процентов.

– Петр Сергеевич, у тебя только один избирательный округ, а за нами, за государством вся страна. Десять.

– Семь, и домик в деревне для ветеранов государства.

– Договорились, и еще два процента на нужды партии.

– Юрий Иваныч, это же грабеж среди белого дня. Мы ж с тобой и так в одной партии. Мне ведь тоже надо будет на нужды партии отстегнуть. Один.