Окрашенное портвейном (сборник)

– Закурить у тебя можно? – прервал молчание Неваляев.

– Конечно, я и сам закурю, – поставил на стол пепельницу Шмелев.

– Точный «висяк» попался, – выдохнув дым, произнес Неваляев. – Странно, это все. Маленькая деревня, все на виду. А случись что, выясняется, что ни черта друг о друге мы и не знаем.

Шмелев согласно кивнул головой, но, чтобы только не молчать, решил развить тему разговора.

– Да в деревне местных-то остались: бабки старые, я, да такие, как Скоков. Все приезжие. Такие понаехали, что не только фамилию, имя не запомнить. Пока имя запомнишь, он уже уехал. Вот мне магазин строили. Я только бригадира и знал. Теймуразом звали. А я все на наш лад Тимуром кликал. С остальными и не общался даже. Зачем мне? Своих делов хватает. Вот думаю, что такой залетный Наталью и зарезал. Приехал заработать. А работы нет. Или пропил все.

– Может, оно быть и так, – то ли возразил, то ли согласился Неваляев, – только и среди местных такие выродки встречаются, что думаешь: «Неужели его мама родила?» Вот недавно было у нас дело, слышал, наверное, парень мать, сестру убил. А все из-за чего? Денег на бутылку не дали. За бутылку жизни лишить. Это тебе как? Да, кстати, давай выясним, что у тебя из магазина пропало, – спохватился капитан.

Шмелев двинулся к кассе. Надо же, самое главное забыл – деньги проверить.

– В кассе ничего нет, там только мелочь хранилась. Выручку она в кармане всегда держала.

– Так посмотри. Стой, стой, – спохватился капитан, – не трогай тело, мне же ее отснять надо. – Он вытащил из сумки «Полароид», подошел к продавщице, откинул одеяло и сделал несколько снимков. – Все, можешь проверять.

– На спину бы перевернуть.

– Так переворачивай.

– Я не могу.

– А – а, понятно, Ладно я сам. Я уже столько напереворачивал, все равно, что мешок картошки поднять и на пол высыпать.

Неваляев, не глядя, перевернул труп на спину.

– Где искать?

– В кармане.

– В этом нет, и в другом ничего нет. Все через жопу делаете, – поднимаясь, недовольно сказал Неваляев, – Фамилии не знаем, деньги вместо сейфа в кармане храним.

– Кто ж знал, что так случится, – начал оправдываться Шмелев. – Всегда выручка в кармане была.

– «Всегда в кармане», а человека убили. Сколько могло быть у нее денег.

– Я думаю, что немного, ночью выручка маленькая. Может, одна тысяча, две.

– Надо же, какой честный попался. Я думал сейчас такую сумму забубухаешь, – удивился милиционер. – Ладно, так и запишем, что «похищено было около двух тысяч». А из товара?

– Из товара…, – хозяин озирался по полкам. – Трудно сходу сказать. А, вижу, здесь стояли две бутылки коньяка, а сейчас их нет.

– Может, продала.

– Они полгода стояли. Местные все больше по водке, как вот Скока.

– Еще что?

В этот момент в магазин ворвалась запыхавшаяся женщина. Это была продавщица Алла. Внешне – назойливо – яркая, возраста неопределенного и непредсказуемого, может быть и тридцать, а может быть и пятьдесят. Ее возраст – характер. А характер у нее был склочный. Из любой мелочи могла создать мировую проблему.

– Николаич, что Наташку убили? Где? Как? Что же это такое делается. Человека среди бела дня убивают! – сходу заверещала она. Голос был под стать характеру – визгливый, а потому противный. Редко, кто мог ее слушать и выдерживать больше пяти минут.

– Успокойтесь гражданка. Убили ее ночью, а не среди бела дня, – прервал ее капитан. – Как вас по имени – отчеству?

– Алла Сергеевна.

– Давайте, Алла Сергеевна, пройдем вот сюда, – капитан провел ее за прилавок. – Узнаете.

– Узнаю, конечно, узнаю. Наталья наша. А – а-а, убили, сволочи. Такого человека убили. Как же я теперь! – зашлась в крик женщина. – Говорила я тебе, что давай зимой в ночь не работать, не дай Бог, что случиться. Скажи, говорила? – Алла схватила хозяина за куртку и с остервенением затрясла. – Скажи, говорила?

– Ну, говорила. Отцепись от куртки, – Шмелев пытался оторвать ее руки от куртки. – Ты, что ополоумела, концерт при милиции закатываешь. Что подумают.

– Пускай, что хотят, думают. Бедная Наташа, какая была женщина. Добрая, отзывчивая, – с крика на плач перешла Алла. – Какой души человек. На кого ты нас оставила!

Неожиданно она прерывает плач и без перехода деловито спрашивает Шмелева:

– Кто вместо Натальи работать будет? Опять какую-нибудь пигалицу поставишь? Она, как та, что Натальи была, продуктов наберет да сбежит. Не бери никого. Я отработаю.

– Алк, ты что городишь? – возмутился Шмелев. – О какой замене ты сейчас говоришь? Человек погиб. Милиция вот интересуется, что ты можешь рассказать о Наталье.

– Алла Сергеевна, значит, вы хорошо знали погибшую? – спросил капитан.

Алла повернулась в сторону милиционера, оценивающе, как рынке, оглядела его. Обыкновенный мужик, но всякий случай, добавив дрожи в голос, ответила:

– Как родную. Ближе человека мне не было. Очень отзывчивая была. Была…На кого ж ты меня, Наташенька оставила. Кому я душу свою уставшую буду изливать, – вновь было принялась за свое Алла.

– Алла Сергеевна, как была фамилия погибшей?