Октябрь. Память и создание большевистской революции

Динамика проживания Октябрьской революции Эйзенштейном как часть его фильма «Октябрь» также заслуживает более пристального изучения. Эйзенштейн находился в Петрограде на протяжении всего 1917 года и даже был свидетелем событий июльских дней, но не претендовал на статус участника событий, который придавал авторитет воспоминаниям Подвойского. Вместе с тем опыт Эйзенштейна был не менее ярким и личным, чем у Подвойского. Более того, их переживания были поразительно похожи по тону и содержанию, поскольку каждый из них формулировал их как часть большого процесса создания Октября как основополагающего события – процесса, которому они посвятили себя как революционеры. Каждый рассматривал свою роль как борьбу, как аргумент, который нужно было активно отстаивать. Когда в качестве темы для фильма о революции 1905 года Юбилейная комиссия предложила восстание на броненосце «Потемкин», Эйзенштейн не был знаком с этим эпизодом. С детства он помнил скорее мятеж на борту крейсера «Очаков» во время Севастопольского восстания. Однако режиссер не видел проблемы в том, чтобы сделать потемкинский мятеж объектом своего внимания, тем более что «его помнили хуже. О нем говорили меньше». Вдохновленный желанием восстановить это воспоминание, которое «изгладилось из памяти», Эйзенштейн начал читал о восстании, обратившись к источникам, составленным из воспоминаний, сделанных в середине 1920-х в рамках попытки представить мятеж на «Потемкине» как событие героического масштаба. Для него этот эпизод стал квинтэссенцией «генеральной репетиции Октября»:

А эпизод действительно таков, что в нем звучат почти все мотивы, характерные для великого года. Восторженность на Одесской лестнице и зверская расправа перекликаются с Девятым января. Отказ стрелять в «братьев», эскадра, пропускающая мятежный броненосец, общие настроения поголовной солидарности – все это перекликается с бесчисленными эпизодами этого года во всех концах Российской империи, передающими потрясение ее основ [Эйзенштейн 1964–1971, 1: 120–121][788]

.

Александров и Эйзенштейн часто отмечали препятствия, которые им пришлось преодолеть, чтобы снять «Октябрь». Они даже называли его создание своего рода «киноштурмом»[789]. Александров вспоминал о разногласиях среди видных художественных и политических деятелей по поводу того, насколько уместен актер или двойник Ленина в фильме и какими должны быть его движения (спокойные или энергичные). Однажды инсценировка уличной демонстрации для сцены Февральской революции была остановлена местными большевиками из-за буржуазных лозунгов на транспарантах [Александров 1983: 101–104]. 26 апреля 1928 года режиссеры выразили свое мнение, что в процессе создания картины был утрачен «пафос борьбы» Октябрьской революции:

Вместо активного руководства нам приходилось встречать в лучшем случае «непротивление» нашей инициативе, а в подавляющем большинстве даже отсутствие содействия. Вследствие этого мы были вынуждены находиться в состоянии постоянной борьбы с пассивностью за возможность снимать вообще, и постоянно прибегать к помощи общественных и партийных организаций [Красовский 1965: 53–54].