Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке

По нашему мнению, одним из стимулов, побудивших Куваева назвать свой роман «Территория», было знакомство с повестью братьев Стругацких «Пикник на обочине». Этот культовый для советской фантастики текст преломился в книге Куваева на самых разных уровнях. Разумеется, тем или иным способом уравнивать названия «Территория» и «Пикник на обочине» – занятие абсурдное. Связующим звеном выступает в данном случае не автономно существующее заглавие, а ключевой для обоих текстов образ особого пространства: Территория у Куваева и Зона у Стругацких. И дело здесь не в синонимичности указанных слов, а в той совпадающей функции, которую Зона и Территория выполняют в художественных мирах интересующих нас произведений.

Но прежде чем перейти к её характеристике, уточним хронологию. Первая публикация «Территории», как известно, состоялась в 1974 году в журнале «Наш современник» (№№ 4–5). «Пикник на обочине» тоже увидел свет не в книжном издании, а в виде порционных поступлений читателям ленинградского журнала «Аврора», где был напечатан в 1972 году (№№ 7–10). Повесть братьев Стругацких Куваев прочёл в ходе работы над своим романом (уверенность в этом подкрепляется и наличием в сохранившейся библиотеке писателя номеров журнала «Аврора», и воспоминаниями Юрия Васильева, запомнившего, как его друг «вечерами напролет глотал братьев Стругацких, Брэдбери и Лема»).

Ошибочно полагать, будто Куваев, ознакомившись с «Пикником на обочине», принял решение встроить какие-то особенно понравившиеся куски повести в собственный текст или заняться плохо замаскированным цитированием полюбившихся отрывков. Отношения «Территории» к «Пикнику на обочине» сводятся, с одной стороны, к существованию в романе Куваева аллюзий на повесть Стругацких, а с другой – к реализации в обоих текстах общих сюжетных и образных схем, происхождение которых коренится не столько в плоскости литературных влияний и заимствований, сколько в сфере коллективного художественного бессознательного.

Не ставя перед собой задачи зарегистрировать все точки схождения «Территории» и «Пикника на обочине», остановимся на наиболее важных и заметных из них. Начать, пожалуй, нужно с того, что оба текста демонстрируют схожую организацию пространства, построенную на противопоставлении Большой Земли и периферийного локуса, именуемого в одном случае Территорией, а в другом – Зоной. Доступ к этим локусам – дело чрезвычайно затруднительное, сопряжённое с опасностями, преодолеть которые способны только люди особого покроя – северстроевские «боги» и хармонтские сталкеры. Хотя Территория появилась как результат длительных геологических процессов, а Зона стала следствием инопланетного вторжения пришельцев, устроивших «пикник на обочине» Вселенной, оба этих не до конца замкнутых анклава имеют приметы ярко выраженной неземной – или внеземной – реальности. Рэд Шухарт, отправляясь в Зону, получает возможность лицезреть и осязать артефакты иных миров, располагающихся, быть может, за миллионы световых лет от Земли. Но и Баклаков с Чинковым, садясь в самолёт в каком-нибудь подмосковном аэропорту, чтобы после многих часов лёта добраться, наконец, до Территории, знают: рейс их «кончится не на той планете, на которой начался». Сталкеров, с огромным риском для жизни совершающих регулярные вылазки в Зону, интересует прежде всего «хабар» – предметы инопланетного происхождения («пустышки», «белые обручи», «чёрные брызги», «этаки»), продажа которых приносит им гарантированный высокий доход. Куваевские профессиональные геологи и старатели также прокладывают сверхтрудные маршруты по Территории, чтобы разыскать «хабар» (они не пользуются этим словом, но если мы вспомним, что словари толкуют «хабар» как «прибыток» и «поживу», то употребление его в данном контексте будет вполне уместно), нужный Стране Советов: олово, киноварь, драгоценные металлы. Конечно, большая часть смелых разведчиков недр действует вполне легально, получая от государства вознаграждение за свой труд. Но среди тех, кто промышляет поиском «хабара» Территории, есть и люди, приближающиеся к статусу сталкеров, такие как напоминающий чем-то Стервятника Барбриджа беглый уголовник по кличке Пустой, «находящийся в бегах уже три месяца» и несущий с собой «два килограмма пылевидного золотого песка».

Раз уж мы упомянули золото, нельзя не напомнить, что если герои Куваева согласны на золото в любой форме, огромных ли это размеров самородок или крошечная крупинка в промывочном лотке, то сталкеры Хармонта мечтают исключительно о Золотом Шаре, исполняющем сокровенные человеческие желания.