ОМЭ

Молча и осторожно женщины выбрались из деревни на дорогу, проложенную мимо нефтяного промысла Биби-Эйбат и Баилова мыса к Баку, дружно зашагали по ней широким мужским шагом в сторону города и к полночи были на месте — в конспиративной квартире Кавказского комитета большевиков.

Переступив порог ее, все четверо первым делом опустили на пол тяжелые свертки, укрытые под чадами, затем высвободились из неуклюжих одеяний и приняли свой обычный вид — усатых матросов из артели безработных моряков, участников Особой Морской Экспедиции. — Нашли все, Федя, — доложил Губанову, когда пришедшие отдышались, силач Трусов, возглавлявший группу. — Чимбилеев с Палагиным первыми пригребли к острову и нашли. Двадцать два пакета. Четыре уже здесь. Принимай...

В свертках, принесенных моряками, были части разобранных пулеметов, накануне выгруженные командой туркменской лодки № 5 на остров Булла.

— Нашли все, Федя...

Навстречу буре

Вот так, дерзко и неустрашимо, в море и на земле, рискуя на каждом шагу, но счастливо ускользая от врагов четыре месяца с лишним, с конца мая до начала октября, действовали семьдесят три большевика, рекомендованные в Особую Морскую Экспедицию председателем Каспийского союза судовых команд Губановым и утвержденные Кавказским комитетом РКП(б): матросы, кочегары, машинисты, механики и штурманы, зачисленные на правах пайщиков-служащих в артель безработных моряков[2]

.

Девять раз уходили за это время из Баку будто бы только в персидский порт Энзели парусные суда, владельцем которых официально являлась артель. Сперва они действительно направлялись в Энзели. Там моряки сбывали часть груза — керосин в бидонах — местным купцам. Затем они получали у портовых властей документы на отплытие обратно в Баку, а сами вели свои суда через все море, с юга на север за тысячу сто километров, к волжской дельте. Пробирались к ней под носом у вражеских сторожевых кораблей. Исчезали в ее непроницаемых камышах, на извилистых речных тропах, среди бессчетных островков и проток. Сами разгружали в укромных местах драгоценное для защитников Астрахани горючее. Сами грузили и размещали в судовых тайниках все, что предназначалось для большевистского подполья на Кавказе: оружие, деньги, литературу, комплекты «Правды». Закончив погрузку, принимали на борт очередных пассажиров и везли их кружным путем, вдоль пустынного восточного берега Каспия, в Баку...

Все это, конечно, было вроде хождения по острию. Смертельный риск в случае провала и захвата врагами сопровождал каждого участника любого рейса: и моряков и пассажиров-коммунистов, засылаемых в тыл противника. Ибо врагам очень скоро — уже в июне, после воздушного боя над семнадцатой пристанью Астрахани, — стало понятно, что осажденный со всех сторон город получает горючее морским путем. Стало понятно не только потому, что бой закончился разгромом британской эскадрильи, которая прилетела с острова Чечень, превращенного интервентами в свою базу. Летчики Щекин и Коротков из авиаотряда XI армии сбили по вражескому бомбардировщику еще до этого боя и до прихода первой туркменки с горючим: в то время, когда моторы их самолетов еще работали на спиртовой смеси пополам с автосмесью и когда за самолетами тянулся хвост черного дыма, будто они собирались падать... Именно отсутствие дыма в бою над семнадцатой пристанью позволило врагам догадаться, что советские самолеты заправлены настоящим бензином.

Тогда интервенты, мусаватисты и деникинцы сообща начали поиски таинственных судов, проникавших в дельту. Прежде всего подозрение пало на артель безработных моряков, но проверка ее ничего не прояснила. Наоборот, записи в судовых журналах, заверенные портовыми властями Энзели, убеждали в том, что она всецело занята разрешенным ей делом. Вдобавок ее управляющий Ян Лукьяненко одним правильным ходом сбил врагов с толку: напомнил в ответ на проверку обиженно и возмущенно, что артель ненавистна большевикам с дней майской забастовки.

И враги снова попали впросак. Оставив артель в покое, они принялись разыскивать таинственную организацию, которая продолжала, несмотря на усиленную блокаду подступов к дельте, снабжать горючим советскую Астрахань. В первую очередь, зная, что высланный ими Губанов нелегально возвратился в Баку, они предприняли охоту на него, не сомневаясь, что большевистский вожак моряков-каспийцев причастен к рейсам с бензином.

Днем и ночью за Губановым охотились не только агенты мусаватистской полиции: его искали и кочи-убийцы из личной охраны нефтяных королей-миллионеров. Чем угрожало ему это двойное преследование, сомневаться не приходилось. Вот почему, чтобы спасти Губанова от неминуемой гибели, бюро Кавказского краевого комитета РКП(б) еще в середине сентября обязало его покинуть Баку и отправиться на любом из судов ОМЭ в Астрахань.

Однако он задержался почти на две недели, пока готовил к рейсу парусно-моторную шхуну «Чайка» и три туркменские лодки.