Он приходит по пятницам

Что же касается наших сыщиков, то их разговор, начавшийся с обсуждения переделанных запоров черного хода, довольно быстро перешел на другие темы. Тут надо сказать, что по указанию Кости двери на следующий же день были возвращены в исходное состояние, а замки заменены, но обнаружить на месте какие-либо улики техэкспертам не удалось, жулики работали аккуратно и никаких следов не оставили. А посему единственный – но, тем не менее, весьма существенный – вывод, к которому смогли прийти сыщики, гласил: преступники – кто бы они ни были – неоднократно посещали институт (в «неурочное», если так можно выразиться, время) и с самого начала (то есть, надо полагать, задолго до убийства электрика) были озабочены тем, чтобы обеспечить себе свободный вход и выход. В противном случае не было бы ни малейшего смысла возиться со всеми этими техническими городушками. Но что они делали в институте и ради чего старались создать для себя постоянный хорошо замаскированный лаз в здание, оставалось неизвестным. Ни одной хотя бы как-то обоснованной гипотезы на этот счет ни тот, ни другой из соратников по сыску предложить не смогли. Эта ниточка расследования не то чтобы оборвалась, но куда она может вести, было абсолютно неясно.

Таким образом, всё внимание сыщицкой пары поневоле переключилось на событие, о котором они мало еще что могли знать, но которое неожиданно стало частью их – и без того запутанного – расследования. При этом Миша не успел даже заикнуться о своих завиральных, как он сам выразился, идеях, связывающих смерть завскладом с предыдущими происшествиями. Костя взял инициативу на себя и – совершенно неожиданно для приятеля – повел разговор в том же самом направлении. По его словам, ситуация складывалась так, что данное ему поручение разобраться с внезапной смертью кладовщицы может оказаться не случайным довеском, который ввиду его незначительности спихнули на первого попавшегося под руку сотрудника, а реальной частью расследования, ведущегося по делу о смерти Мизулина. Пока предполагалось, что смерть Нины была вызвана естественными причинами, никаких хлопот с этим делом не ожидалось: надо было только забрать акт судебно-медицинской экспертизы, опросить двух-трех свидетелей и написать несколько бумажек.

– Тут и следователь никакой не требовался, – разъяснял Костя, – обычное формальное дознание по случаю внезапной смерти – этим райотделы занимаются. Мне и столкнули эту бодягу только потому, что я уже здесь был, – чтобы никого другого не привлекать. Но медики считают, что это отравление, – я им звонил вчера, уже после вскрытия. Они, конечно, как всегда, ни черта прямо не говорят, но предупредили, чтобы я был готов к такому заключению. Значит, почти на сто процентов уверены. Во вторник, а, может, и в понедельник к вечеру, обещали сделать анализы. И вот теперь смотри: если, действительно, отравление, то это – совсем другой коленкор. Значит, либо самоубийство, либо того хлеще – убийство. И так, и так: надо заводить уголовное дело и разбираться. Нутром чувствую: хлопот тут будет выше крыши. Правда, если выяснится, что причины ее смерти к институту и к этому электрику отношения не имеют, я буду требовать, чтобы дело передали кому-то другому, – думаю, отказа мне не будет. Но это когда выяснится, а кто выяснять-то будет? Мне и придется с этим возиться. Теперь уж поздно отнекиваться и увиливать – наши начальники страсть не любят, когда им подкидывают какие-то проблемы. Ты с ними столкнулся – ты и разгребай, а к начальству иди с готовым решением.

Ладно. Это всё еще впереди – видно будет, что делать. Пока что давай разберем самый сложный вариант. Он хоть и наиболее запутанный и трудоемкий, но – черт его знает! – может, в нем и плюсы какие-то обнаружатся. Будем исходить из того, что между смертью кладовщицы и убийством нашего подопечного Мизулина есть какая-то достаточно тесная связь. Может такое быть? Теоретически – не исключено. А в реальности – кто ж это может сказать?