Они хотят быть как мы

Роберт выступает на шаг вперед и протягивает Брайсу прозрачную бутылку без этикетки. Младший Миллер отхлебывает и закашливается. Он проделывает все это не так ловко, как Шайла когда-то, но передает бутылку дальше, и остальные по очереди заходятся в кашле.

– Я помню свое первое пиво, – кричит Роберт, доверительно наклоняясь к девятиклашкам. Сьерру передергивает от отвращения.

Ветер усиливается, и меня пробирает дрожь. Наконец Джаред переводит взгляд на меня, расслабляя плечи. На лице у него написано облегчение. Но мое возбуждение улетучивается, когда он подносит бутылку ко рту. Это зрелище уже слишком знакомо и кажется неправильным, мучительным. Я борюсь с желанием выхватить бутылку у него из рук, но вместо этого втягиваю щеки, изображая рыбий рот, как мы делали в детстве. Его губы кривятся в улыбке, и он делает глоток.

Шайла Арнольд была одной из тех, кого всегда называют по имени и фамилии. Шайла Арнольд. В «Голд Кост» не было других девушек по имени Шайла. Думаю, что и других Арнольдов тоже. Но тем не менее еще при жизни все называли ее только так. Мистер Бомонт – когда произносил ее имя на перекличке. Большой Кейт – во время объявления состава актеров. Только близкие называли ее Шай, и то лишь иногда и к месту. Те, кто лично не знал ее, но говорят о ней сейчас, зачастую произносят ее имя и фамилию слитно, в одно слово. Шайларнольд. Так говорит и Сьерра Маккинли нынешним вечером, во время первого совместного ночного девичника выпускниц и девятиклашек в доме Никки спустя неделю после вступительной ночи. Нас тоже приглашали на такую тусовку, когда я училась в девятом классе. Тогда это выглядело как оценочное соревнование, замаскированное под вечер знакомств или что-то в этом роде. Пижамная вечеринка перед испытаниями, чтобы завоевать наше доверие, прежде чем нас сломают. «В этом году все будет по-другому, – мысленно повторяю я снова и снова. – В этом году все будет по-другому

. Должно быть по-другому».

– Шайларнольд была твоей лучшей подругой, да? – спрашивает Сьерра, болтая голыми ногами, пока мы сидим за барной стойкой на кухне Никки. На Сьерре фланелевые мини-шорты с кружевной отделкой по краям и безразмерная футболка, которая почти полностью закрывает их, когда она стоит.

– Да. – Мне невыносимо слышать это имя из уст Сьерры, но я стараюсь не показывать виду.

– Представляешь, а я ведь знала ее. – Сьерра подтягивает колени к груди, и ее глаза бегают по большой кухне. С высоты наших табуретов мы можем видеть всех. – Вестхэмптонский пляжный клуб, – продолжает она. – Они с Карой Салливан были моими инструкторами по плаванию.

Шайла и Кара провели там столько летних каникул, управляя парусниками и оттачивая навыки плавания на спине. Именно там к Шайле пришли первые месячные летом перед седьмым классом. Она описала это в красочных подробностях в одном из своих самых длинных писем ко мне.

«Иногда они КОРИЧНЕВЫЕ, – писала она. – Это так отвратительно, и я чувствую себя чудовищем. Я даже не могу поговорить об этом с Карой. КОГДА ЖЕ НАЧНЕТСЯ И У ТЕБЯ, ЧТОБЫ МЫ МОГЛИ БЫТЬ НА ОДНОЙ ВОЛНЕ?!?!?! ПОЖАЛУЙСТА, ПОТОРОПИСЬ. Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ».

Ее желание для меня – закон. На следующий день после получения письма я стянула с себя хлопчатобумажные шорты и обнаружила лужицу густой темной слизи на нижнем белье. Она просочилась через шорты, и я плакала в кабинке туалета, думая о том, как ходила по научному лагерю с пятнами крови на заднице – перед мальчишками, во время извлечения проб из пруда, в очереди в столовой. Я сидела в туалете до тех пор, пока моя вожатая не принесла мне прокладку размером с подгузник.

Когда я рассказала об этом Шайле, она пришла в восторг.

«Я куплю нам ярко-красные повязки на голову для первого дня школы, чтобы все знали, что мы – ЖЕНЩИНЫ», – написала она в следующем письме.

Она так и сделала. Я носила повязку неохотно, недовольная тем, что вынуждена выставлять напоказ свою глубокую, темную тайну как знак чести, когда на самом деле это казалось проклятием. Грэм, в то время еще просто школьный дурачок, а не убийца, выпал в осадок, когда увидел нас в библиотеке. Он показал пальцем на наши одинаковые прически и рассмеялся.

– А вы кто? Сестры по крови? Фу, мерзость! – завопил он. – Смотрите, не испачкайте меня своим кровавым дерьмом!

Шайла только рассмеялась и отмахнулась от него, как будто он пустое место.

– Прости, Грэм. Думаю, тебе не по зубам настоящая женщина. Хреновый из тебя мачо. – Грэм зашаркал прочь, бормоча что-то себе под нос. После того дня я с гордостью носила эту дурацкую повязку. Всякий стыд, одолевавший меня из-за вступления во взрослую жизнь, улетучился.