Они хотят быть как мы

– Конечно нет. Это дело университета. – Он жестом указывает на экзаменационные тетради. – Но мне бы очень не хотелось, чтобы все это оказалось обманом.

Его брови взлетают высоко на лоб, а взгляд голубых глаз становится ледяным. В нем нет и следа былого великодушия. Он знает. Он всегда знал.

– В Лиге плюща не очень-то благосклонно относятся к жульничеству.

– Никакого жульничества, – задыхаясь, говорю я. – Я занималась. Мне никто не помогал. Я готовилась самостоятельно.

Вайнгартен поднимает руку.

– Может быть, на этот раз. Но не все предыдущие. – Он сцепляет руки на затылке и выпячивает живот. – Думаешь, мы не знаем, что происходит? Не знаем, кто списывает, кто обманывает?

Мне становится не по себе, во рту пересыхает.

– Не составит никакого труда убедить университет Брауна в том, что на этом экзамене ты получила некоторую помощь, а раньше жульничала на каждом экзамене. Твоя жизнь будет разрушена. Время и деньги, потраченные твоими родителями, уйдут в песок.

Я с трудом сглатываю, пытаясь сдержать слезы.

– Тебе так повезло, Джилл Ньюман. – Вайнгартен встает и подходит к окну. Со своего насеста я вижу, как его взгляд падает на младших школьников, может и детсадовцев в клетчатой форме «Голд Кост», штурмующих горки на идеальной игровой площадке. Они еще настолько бесстрашные.

– Но теперь уже нет. Ты оказалась неблагодарной. Втянула мистера Бомонта во всю эту историю. Ай-яй-яй.

– Как вы… – Я снова пытаюсь что-то сказать.

Вайнгартен смеется.

– Ты думаешь, я не знаю каждого офицера полиции в этом городе? Что у меня нет людей по всему Золотому берегу, просто умирающих

от желания поделиться со мной информацией и секретами, ради того чтобы их дети учились в моей школе? А этот адвокат, нанятый мисс Кэллоуэй, – мистер Соренсон? Разумеется, выпускник «Голд Кост» 1991 года. Блестящий ученик. В тот же день он предупредил меня насчет Логана.

Мои щеки горят, и я соединяю колени вместе, чтобы унять дрожь в ногах.

– Мисс Ньюман, я хочу быть предельно ясным. – Он снова переходит на официальный тон. – Вы губите нашу репутацию. Я больше не потерплю негативного внимания к этой школе. Прошлое осталось в прошлом, а вы своими глупыми поисками компромата рискуете разрушить все наше будущее.

Лицо у Вайнгартена раскрасневшееся, в уголках рта собирается слюна. Он возвращается на свое место и тянется за другой папкой, лежащей на углу стола. Она тоньше. С виду совсем новенькая.

– Давайте посмотрим. Джаред Ньюман. Похоже, он поднял свой балл по биологии с едва проходного до девяноста двух на промежуточном экзамене. Молодец, мистер Ньюман! – Он задерживает на мне взгляд, игривый и угрожающий. – Интересно, откуда такой прогресс?

Его месседж понятен. Если я буду продолжать в том же духе, позорить «Голд Кост», провоцируя скандалы и вызывая нежелательный интерес к нашему кампусу, он разрушит мои шансы на поступление в Браун. Он разоблачит меня. Разоблачит Джареда. А всем остальным позволит выйти сухими из воды, просто в назидание мне. Если раньше у меня оставались сомнения по поводу дальнейшей помощи Рейчел и Грэму, теперь я полностью уверена в своем решении. Я не могу пойти на такой риск.

– Мистер Бомонт не имеет никакого отношения к смерти Шайлы. Убийца – Грэм Кэллоуэй. Таковы факты. Мне нужно, чтобы вы прекратили свое маленькое расследование. Мы не можем допустить, чтобы на репутацию школы легло еще одно черное пятно. Вы понимаете, о чем я говорю, мисс Ньюман?

– Да. – Мой голос звучит четко и ясно, и я изо всех сил стараюсь смотреть ему прямо в глаза.

– Вот и умница. – Он улыбается и швыряет папку Джареда на стол, разметывая мои голубые тетрадки. – Что ж, я рад, что мы поболтали. Я отправлю вашу экзаменационную работу в Браун сегодня после обеда. – Он взмахивает рукой и крутится на вращающемся кресле, поворачиваясь ко мне обтянутой твидом спиной.

Я поднимаюсь со стула и на дрожащих ногах шагаю к двери.

– О, и Джилл? – Вайнгартен смотрит на меня через плечо. – Передай от меня привет мисс Кэллоуэй. Всегда была настолько многообещающей девушкой. И такой позор. Такой позор.

Мама распахивает дверь, прежде чем я успеваю припарковать машину на подъездной дорожке. Папа высовывает голову из-за косяка двери.

– Это она? – спрашивает он.

Мое сердце сжимается, я не могу смотреть им в глаза. Все, чего я хочу, – это спрятаться ото всех.

– Привет, – выдавливаю я из себя, протискиваясь мимо них в дверь.

– Ну? – спрашивает мама. На ней льняная туника и массивное ожерелье. Лицо теплое и полное надежды. Она хочет поговорить об экзамене.

– Результат будет известен через какое-то время, – бормочу я. – Ты же знаешь.

Папа сцепляет руки за спиной.

– Они сказали, когда?

– Нет. – Я с глухим стуком бросаю сумку в коридоре и поднимаюсь в свою комнату, надеясь, что они поймут намек. Я просто пока не готова отвечать на их вопросы.

Я захлопываю дверь и валюсь на кровать. Разглядывая звезды на потолке, я впервые замечаю, что они поблекли и перестали светиться в темноте неоновым сиянием. Раздается тихий стук в дверь.

– Милая? Мы можем зайти на минутку?

Я не отвечаю, но дверь чуть приоткрывается.