Опаленная колыбель

— Серж! — Линский говорит раздраженно. — Неужели вы не понимаете? Если бы погиб Шутемков, ничего страшного торговцам не грозило бы. Тогда бы они еще могли простить нам обман. Но принц — не какой-то генерал! И в его смерти император будет винить торговцев! Понимаете, Серж? А в городе остались сотни торговцев, их семьи… И император может использовать их как заложников. И теперь торговцы нас не простят! Нам нельзя приближаться к ним! Они попытаются поймать нас и отвезти обратно к императору, чтобы оправдаться за смерть принца!

Прав он — да не совсем.

— Нет, — говорю. — Поворачивайте обратно к торговцам.

Линский снова что-то говорить начинает — но мне до его аргументов дела нет.

— Нет, — обрываю его твердо. По-настоящему твердо.

Вздрагивает Линский. На меня смотрит внимательно. Потом на Дымка косится. Дымок на нас во все глаза смотрит. Побледнел весь, даже губы дрожат.

— Серж прав, — говорит едва слышно. — Торговцы могли выдать нас Шутемкову. Но они этого не сделали.

Линский от его слов словно осунулся.

— Кажется, вы переоцениваете хорошие качества торговцев… — бормочет.

Но флаер к торговцам повернул.

Сели мы на берегу реки.

После взрыва торговцы в эфире ни слова не проронили. Просто флаер Стокера пошел вниз, и все остальные за ним. Мы тоже.

Сели мы последними. Несколько торговцев из своих флаеров уже вылезли — но к нам подходить не спешат. Подставили мы торговцев, словно специально старались… Как им теперь убедить императора, что в смерти принца они не виноваты?

И как нам убедить торговцев, что мы не хотели ни смерти принца, ни их подставить?

— Это все из-за меня, Серж… — Анна шепчет убито.

— Не надо, — я ее обрываю. Не грубо, но твердо. Зато обнимаю крепко.

Торговцы на нас издали смотрит — но не говорят ничего. Линский с Дымком у меня за спиной стоят, к торговцам идти тоже не рвутся. Анна ко мне прижимается.

— Пойдем, — шепчу ей.

Прижимается она ко мне еще плотнее, но идет. За нами и Линский с Дымком бредут. Под ногами камни скрипят, на душе кошки скребут. Здорово мы с торговцами за их помощь расплатились…

Стокер вперед выступает.

— Замечательно, господа, — говорит холодно. — С проверкой покончено. Никаких сомнений не осталось. С нами на Хоккайдо вы не пойдете. Убирайтесь.

— Куда? — Линский говорит хмуро. — Пешком мы далеко не уйдем.

— Берите флаер и убирайтесь, куда хотите. Потом мы его заберем. Если вы не обманите нас еще раз.

— Подождите, — говорю. — А в чем дело?

Линский и Дымок на меня удивленно косятся. Стокер с торговцами и вовсе оторопел.

Но мне в самом деле одну вещь выяснить нужно. Очень нужно!

— Не понимаете? — Стокер зло усмехается.

— Не совсем, — говорю честно. — Почему мы не прошли вашу проверку?

Кажется, начал я понимать, что это за проверка…

Хотел Стокер мне что-то грубое сказать — но сдержался.

— Хорошо, — говорит медленно, с трудом сдерживаясь. — Я вам объясню. Главное для торговца — не сила и не реакция, даже не ум. Все это необходимо, но не достаточно. Самое главное — чувство партнерства. Торговец должен быть ответственным. Все, кто идут в рейд, должны быть уверены друг в друге. Абсолютно уверены. Знать, что любой из партнеров без раздумий придет тебе на помощь, даже рискуя собственной жизнью.

— Даже в безвыходной ситуации? — Линский щурится скептически.

Торговцы за спиной Стокера ухмыляются презрительно.

— Вы не понимаете, — Стокер говорит мрачно. — Ответственность — это не только готовность рисковать своей жизнью ради партнера. Это лишь половина. Торговцы действительно дорожат жизнями своих партнеров по рейду. И поэтому не ввязываются в авантюры и не вляпываются в безвыходные ситуации. И каждый знает, что и его партнеры не станут рисковать понапрасну. И поэтому без раздумий бросится им на помощь, когда это потребуется.

— А если торговец все же попадет в безвыходную ситуацию? — Линский не сдается.

— Вот видите… — Стокер усмехается презрительно. — Вы не понимаете. В критический момент невозможно разобрать, безвыходная ли ситуация, или партнера все-таки можно спасти. Надо действовать немедленно и без раздумий. А вот когда торговец теряет веру в осторожность своих партнеров и начинает задумываться, прежде чем броситься им на помощь, — вот тогда он теряет драгоценные доли секунды, и ситуация действительно может стать безвыходной. А на Хоккайдо очень часто именно доли секунды все и решают. И без чувства ответственности там не выжить.

Линский глаза отводит.

— Не знаю, как еще это можно объяснить, — Стокер говорит. — Если вы не почувствовали этого до сих пор, то уже никогда не почувствуете. Именно поэтому не все торговцы ходят в рейды. Только малая часть тех, кто рождается в семьях торговцев, становятся настоящими торговцами.

— И вы считаете, — говорю с вызовом, — что у нас нет этого — ответственности?

Смотрит на меня Стокер пристально. Остальные торговцы тоже скалиться перестали.

Они ложь чувствуют — лучше детектора лжи. Но сейчас я им врать не собираюсь. И вовсе не потому не собираюсь, что знаю, что торговцы ложь мгновенно раскусят.

Вовсе не поэтому.