Опасное увлечение

— Я убил так много людей, — пробормотал он. — Разве вы не понимаете, что для меня уже слишком поздно? Разве вы не понимаете, что если после этой жизни есть что-то, кроме забытья, я воистину и по-настоящему проклят?

— Ведь сказал же Диккенс: «Я верю, что чистая любовь и правда в конце концов восторжествуют». Оглянись, Кристофер! — окинула Милли взором жертвы его гнева, разбросанные по всему мраморному полу, словно павшие солдаты. — Это — лучшее доказательство того, что в тебе, вопреки твоим утверждениям, сохранилась способность чувствовать, и хотя я знаю, что она не всегда приятна, но необходима для человеческой жизни. А мы живые, и ты, и я. И поэтому надежда есть. Надежда, и правда, и возможность любви. Я думаю, что, если ты позволишь им, они смогут вытащить тебя из болота.

Он посмотрел на осколки столь мрачным взглядом, что Милли подумалось: сам дьявол озирал так подвластные ему сферы.

— Вы думаете… ты думаешь, я живу в болоте? И только ты можешь меня из него вытянуть?

Его голос успокоился, дыхание выровнялось.

— Я думаю, ты живешь в раковине, — ответила она. — Большущей, дорогущей раковине дома. Но, Кристофер, дом — это место, где можно не просто жить, а чувствовать себя живым.

Его руки крепче обняли ее, и она с безоглядной решимостью продолжала:

— Ты думал, что вчерашняя ночь была сном, а мне она кажется реальностью. Если бы кто-нибудь из нас грезил, удовольствие не было бы таким ярким, наши тела не сливались бы так гармонично. Мы не чувствовали бы так остро. Мне понравилось лежать под тобой, и я лягу под тебя еще раз.

— Нет. Не ляжешь.

Его лицо ожесточилось, и Милли услышала потрескивание льда, вновь сковывающего его душу тяжелым панцирем. Он от нее ускользал.

— Кристофер… подожди, — попросила она, словно они бежали наперегонки, он вырвался далеко вперед, и она потеряла его из виду.

— Ты станешь моей женщиной? И кто от сделки выиграет?

— Я не прошу обещаний, — уточнила она. — Речь не идет о чьем-то выигрыше…

Он разжал объятия и отступил к двери.

— Что я могу тебе предложить, кроме трупов и раковин?

Его голос снова сделался холодным. Он выдул из комнаты теплоту, тепло воспоминаний прошлой ночи заморозила суровая действительность его жестокой жизни. Жизни, для которой он вырезал себя из камня и льда.

— Я дам тебе трупы твоих врагов, желающих смерти тебе и твоему сыну. Но не надо заблуждаться, я не тот мужчина, который может дать тебе жизнь. Поскольку я, как и этот дом, всего лишь раковина. Ходячий мертвец. И то, что я тебя не убил, вовсе не означает, что я тебя не погублю.

Он повернулся к выходу.

— Кристофер!

Он остановился, положив руку на дверную раму, но не обернулся к ней.

— Пожалуйста, посмотри на меня.

Он не мог просто уйти. Они не могли оставить все так.

Его рука напряглась, но он так и не оглянулся.

— Милли, иди завтракать с сыном, — глухо произнес он. — А мне надо убить его отца.

Однако на этот раз она даже не попыталась его остановить.

Глава двадцать четвертая

Абсолютно немыслимо наслаждаться чаем даже в такой элегантной гостиной, когда твой любовник в это время где-то убивает отца твоего ребенка.

Милли не могла сосредоточиться на беседе прекрасной леди Нортуок, хотя пыталась улыбаться в ответ на взгляд ее обезоруживающих серых глаз и невольно отметила, насколько хорошо они сочетались с серебряным цветом изящного кресла, в котором та сидела.

Ведь люди умирают каждый день? В городе все время кого-то убивают. Ни в чем не повинные, как молодые, так и беспомощные старики становятся случайными жертвами. И все об этом знают, сожалеют и продолжают жить своей жизнью. Не потому, что глупы или лишены воображения, а потому, что с этим ничего нельзя поделать.

Так почему она так одержима смертью человека, заказавшего ее убийство? Угрожавшего ее сыну? Своему сыну. Это бессмысленно, и тем не менее Милли не могла избавиться от накатывающего на нее страха. Ее не покидало предчувствие, что должно произойти нечто страшное. Она знала, что преступления совершаются даже в эту минуту, и проснувшийся сегодня утром, одевшийся и насладившийся завтраком завтра будет уже мертв.

Это месть, убийство или торжество справедливости? Уверены ли они, что в смертельную западню Агнес заманил лорд Терстон? Конечно, он, а кто же еще? Кому еще было выгодно исчезновение матери Якоба? Его отцу. Человеку, рисковавшему, если всплывет правда о ребенке, потерять все, включая состояние своей бесплодной жены. Его надо уничтожить? Это единственный способ обеспечить безопасность Якоба. Ради этого мальчика Милли продала душу дьяволу.

И, возможно, пока она сидела в этой прекрасной, цвета глаз Кристофера, гостиной, ее договор скреплялся кровью.

«Значит, так тому и быть», — подумала она, прислушиваясь к смеху, доносившемуся из зала, где Якоб забавлялся с восхитительной малышкой Блэквелла, за которой ходила разбитная няня Джемма.