То видео Мечи посмотрела по телевизору. Педро успешно продал запись и сообщил ей, когда она выйдет в эфир. Лицо девушки было видно четко — лицо Ванадис. И хотя Педро считал, что запечатленная камерой, возможно, жива, Мечи была уверена, что это не так. Последние слова татуировщика убедили: девочка появилась на экране с полуоткрытым ртом, и можно было видеть ее большие, острые, словно наточенные зубы, как клыки вампира. Могли они со временем измениться? Да, но не настолько же. Зубы нынешней Ванадис не просто желтые, но сломанные, кривые. Для Мечи это служило доказательством, что Ванадис мертва, а девушка из розового дома не она, но все равно хотелось с ней повидаться, поболтать, вот такая была потребность.

Поездка в автобусе стала непривычной, странноватой. Пассажиры держались на расстоянии друг от друга, избегали прикосновений, будто в каждом таилась заразная болезнь. Мечи не сказала родителям, куда отправляется, не хотела их волновать. Покинула дом с ключами в кармане и сообщила, что идет на прогулку в английский квартал, самую красивую часть Вилья-Девото. Однако на самом деле помчалась на проспект и села в автобус 134-го маршрута. Зачем она бросилась бежать? В последнее время чувствовала, что родители следят за ней. Однажды даже слышала сквозь сон, как они прикрывают дверь ее спальни. Мечи догадывалась, что мать и отец побаиваются дочери. Судя по всему, не за горами время нового переезда, придется покинуть отчий дом.

Кафератта охранялась по периметру, и здешние семьи среднего класса, с которыми Мечи доводилось встречаться в годы работы, наверняка обезумели от злости, не сумев смириться с подобной помехой их комфортной жизни. Тем не менее полицейские ее пропустили. Они были бледные, дрожали. Мечи убедилась, что такие убегут со своего поста при малейшем странном жесте детей, находящихся в доме. А случись это, направят ли сюда армейские подразделения? Поубивают ли всех, как потребовала в телевизионном интервью одна мать, сравнившая этих детей с пустотелыми ракушками — мол, у них ничего нет внутри?

Возможно. Но не сейчас.

Мечи остановилась на тротуаре перед розовым домом, сбоку от маленького окна, которое оставалось открытым. Был солнечный холодный зимний день, ясный, с ослепительно чистым голубым небом. Мечи сложила ладони рупором и выкрикнула имя Ванадис. Смутно услышала беспокойный шум жалюзи и дверей в соседних домах, даже шаги полицейского, но не обратила внимания, с надеждой вглядываясь в белое окно.

Ванадис высунула голову — голову богини из Центральной Америки, как у юной Бьянки Джаггер, — и незаметно кивнула ей. По взгляду темных глаз было видно, что она ее узнала. Мечи попыталась что-то сказать, но дрожь и частое биение сердца не позволили произнести ни слова. Она делала глубокие вдохи, пока не успокоилась и не смогла заговорить, хотя голос дрожал и был выше обычного.

— Привет, Ванадис. Что там происходит, зачем вы туда проникли?

Ванадис не ответила. Мечи спросила, сколько их там, и Ванадис сказала — много, но не знает, сколько точно, ведь было темно. Мечи поинтересовалась, откуда они взялись; Ванадис ответила — из разных мест. На вопрос, хочет ли она вернуться к своим родителям, Ванадис изрекла — нет, добавив, что не хочет никто. А потом заявила громко и четко, как бы отвечая, наконец, на первый вопрос:

— Здесь, наверху, мы все и живем.

И тут из окна стали высовываться другие ребята, их лица образовали кольцо вокруг Ванадис. Мечи узнавала большинство этих подростков и детей, сбежавших и похищенных, живых и мертвых.

— Вы надолго останетесь там, наверху?

Все дружно ответили: «Летом спустимся». И вдруг Мечи почувствовала, что это вовсе не дети, а какой-то единый организм, целостное существо, которое движется стадом. Неожиданно ее схватили за плечи руки полицейского, дежурившего на углу, и Мечи испуганно вскрикнула. Она собралась его ударить, но замерла, увидев, что этот страж лет шестидесяти — почему-то не прислали помоложе, — испугался не меньше ее, если не больше.

— Сеньорита, пожалуйста, уходите.

— Нет, я должна их еще кое о чем спросить.

— Пожалуйста, не вынуждайте меня… — Полицейский обхватил Мечи за талию и плечи — он был хоть и пожилым, но достаточно сильным, чтобы оттащить ее от розового дома.

— Ухожу, ухожу, отпустите меня! — кричала Мечи, но он молча продолжал тащить ее прочь.

Из соседних домов раздавались возгласы, требование «Офицер, уберите ее отсюда, пусть оставят нас в покое», а кто-то даже барабанил по жалюзи. Потеряв из виду розовый дом, Мечи рывком, заставившим ее вскрикнуть от боли, сумела высвободиться из объятий полицейского и помчалась в сторону проспекта Ассамблеи, думая о том, что еще до наступления лета, прежде чем дети покинут убежище, она, возможно, вместе с Педро, уедет далеко — туда, куда эти ребята никогда не смогут вернуться.

Опасности курения в постели