Опасный метод лечения шизофрении

Так как в любимом любят похожего на себя родителя, то понятно, что при этом и в действительности стремятся пережить судьбу предков, особенно родителей¹⁴⁴ (ср. Юнг, «Значение отца для судьбы отдельного»

¹⁴⁵). Случай играет в жизни роль лишь настолько, насколько в душе активируется предопределенное сексуальное переживание, или насколько оно продолжает существовать в душе как возможность переживания. В первом случае комплекс удовлетворен, в другом случае, напротив, элемент, вызывающий напряжение, не устранен и должен постоянно освобождаться через отток вновь все дополняемых аналогичных содержаний представлений. Для психической жизни, в соответствии с этим, активирование переживания имеет лишь отрицательное значение, устраняющее содержание представления, вместе с относящимся сюда напряжением. Предположим, например, что достигнуто так желаемое соединение с объектом любви; как только действительность вступает в свои права, как только слово становится действием, растворяется соответствующая группа представлений, производя осчастливливающее чувство снятия напряжения; в этот момент психически мы совершенно непродуктивны. Каждое представление достигает максимума своей жизни, когда оно интенсивнее всего ожидает своего превращения в действительность; одновременно с реализацией оно уничтожается. Это не означает, что с осуществлением могущественного комплекса останавливается вся психическая жизнь, потому что комплекс – это лишь исчезающая маленькая частичка, дифференцирующаяся из прапереживания. Это собственно событие создает все новые продукты дифференцирования, которые психически трансформируются то в форму отреагирования, то как произведение искусства.

Очень важно подчеркнуть, что все продукты сублимирования по своему содержанию не являются противоположностью желанию продолжения рода, приспособленного к действительности. Они лишь кажутся противоположными, потому что они менее приспособлены к настоящему, менее дифференцированы. Они более типичны по форме, как, например, представления о «более высокой» любви к природе или к Христу. Юнг показывает, что в солнце почитают собственное либидо, отца, пребывающего в едином¹⁴⁶

. Так как эти представления не уничтожаются активированием, то они остаются существовать в душе в качестве высшей степени напряженной тоски по возвращению к истоку, особенно по растворению в создателях (что ниже будет доказано). Так объясняется, почему религия как высшее так охотно становится символом низшего, то есть сексуальной деятельности, как, например, у анализированного Пфистером графа фон Цинцендорфа¹⁴⁷ или у анализированной мною госпожи М. Полным отрицанием объекта любви, существующего вне «Я», достигают только того, что сами становятся объектом собственного либидо с последующей самодеструкцией.

Штекель говорит в своих «Вкладах в толкование сновидений»¹⁴⁸:

«Подобно тому, как сновидение не знает отрицания в общем, оно не знает и отрицания жизни. «Умирать» – в сновидении означает столько же, сколько и «жить», и как раз высшее удовлетворение жизнью часто выражается в желании смерти. Похожие психологические воззрения имеют, впрочем, значение и для самоубийства, и также выбор вида смерти находится под влиянием эротических фантазий. Эти мысли неоднократно повторялись поэтами; также и философы неоднократно освещали эти связи между Эросом и Танталом. Сама смерть в сновидении, как часто и в жизни, всего лишь убийство из удовольствия и часто представляет собою не что иное, как ярко выраженный садистический сексуальный акт».

Пока я всецело присоединяюсь к Штекелю. Однако далее он говорит:

«Типичное сновидение молодых девушек говорит о том, что они стоят на улице голыми, что большой мужчина набрасывается на них и всаживает им в живот нож. В этом случае убийство служит для иллюстрации насильственной дефлорации, это безвозвратная гибель чести; это смерть девственности, которая снова означает жизнь женщины»¹⁴⁹.