Оправдание Шекспира

Бэкон, до такой степени доверявший личным ощущениям и не очень привечавший математику, несмотря на открытия Коперника, Кеплера, Тихо Браге, Галилея, идей Бруно, пытался втиснуть старое миросозерцание в новые веяния, влить молодое вино в дряхлые мехи. В нем, вопреки ему самому, говорил один из его идолов – источников человеческих заблуждений. Да, так бывает, и это всем нам – наука.

Для меня миф по вредности – что-то вроде бесов Достоевского. Иногда он может произвести разрушительное действие на личность. Пример этому – несчастная судьба настоящего ученого и вместе мошенника Джона Пейна Кольера (1789-1883), прожившего, однако, 94 года. Ему, как мне представляется, помогала жить прекрасная сказка.

Кольер был неутомимый копатель архивов, он многое открыл, любил до умопомрачения старую английскую поэзию, увлеченно фантазировал, углубляясь в историю. Сейчас его характер, все его побуждения, поступки оцениваются под углом зрения судей, которым известен полностью состав преступления. Да, конечно, хорошего мало – сколько фраз, отдельных слов, сообщений, якобы восполняющих отсутствие фактических знаний о Шекспире внес он в старинные книги разбавленными под старину чернилами! От их отсутствия действительно можно сойти с ума, особенно когда сам в процессе поиска, роешься в пыльных архивах, развязываешь шнурки, читаешь написанные выцветшими чернилами справки, судебные документы, завещания, церковные записи и не находишь никаких фактов о творческом вдохновении, – только те, что позорят личность Поэта. Читаешь великие произведения – и поражаешься благородству помыслов, сердечному участию ко всему живому, наслаждаешься красотой стиха, надрываешь сердце сочувствием к несчастной любви поэта, а читаешь его жизнь и, кроме тошнотворной скуки и отвращения к видам его деятельности, а заодно и к нему, ничего не чувствуешь. (Для переводчика такая раздвоенность – настоящая пытка.) Этого не могут не испытывать все, причастные к поискам Великой разгадки.

И Кольера нельзя безоговорочно винить в сознательном обмане, он и сам потом много раз каялся, называя свое преступление омерзительным, – окончательно английский джентльмен в нем так и не умер.

Такова работа мифа. Как тут не рехнуться – вот собрание пьес Уильяма Шекспира 1623 года. На одной из первых страниц – «The names of the Principall Actors in all these Playes» [127]. Первый в списке – Шекспир. Но английское «actor» совсем не то, что русское «актер», его первое значение в словаре Вебстера, третье издание: «1. One who acts, or takes part in any affair; a doer» [128]

. И только второе значение – «2. A theatrical performer; a stage player; a performer in motion pictures». Вебстер дает и синоним: «Agent». «Тот, кто считает, что елизаветинцы делали что-то случайно, без особого намерения, просто не знает елизаветинскую эпоху», – писал А.Л. Рауз в биографии Шекспира.

Смысл столь многозначного слова уточняется содержанием текста или же фоновым знанием. Каково было фоновое знание по части авторства Шекспира в то время – дело спорное: стратфордианцы не сомневаются – публика, актеры, драматурги, двор автором пьес считали актера Шакспера,хотя прямых доказательств этому нет. Антистратфордианцы разных толков выдвигают своего претендента. У бэконианцев одно свидетельство есть: автором, по крайней мере, исторических хроник и поэм Холл и Марстон считали Бэкона.

В списке актеров Шакспера нет. А из его биографии известно, что он никак не мог считаться «a principall actor in all these plays». Не существует ни одного достоверного свидетельства, что он играл в пьесах Шекспира. Согласно устной традиции Шакспер играл второстепенные роли, и всего две. Судя по спискам актеров, занятых в пьесах Бена Джонсона (комедия «Всяк в своем нраве» (1598) и трагедия «Сеян» (1603)). Стало быть, слово «actor» применительно к Уильяму Шекспиру, возглавлявшему список «actors», может означать только автора как главного участника. Но если известно, что автор вместе и актер на третьих ролях, то тогда за именем действительно стоит Шакспер. Но в том-то и дело – кроме этой страницы Первого Фолио нет никаких свидетельств, что автор и актер – одно и то же лицо. Это мы, находясь в плену мифа, внушили себе: первая страница – неоспоримое доказательство, что актер – автор шекспировских пьес. А кто знает, что думали тогда читатели Первого Фолио об «Уильяме Шекспире», возглавляющем список «actors». Хотя есть одно интересное свидетельство.

В реестре распорядителя королевских увеселений значится имя автора шекспировских пьес «Мера за меру» и «Комедия ошибок». Это одно единственное прямое прижизненное упоминание Шекспира, автора пьес в официальных документах. Но назван он почему-то «Shaxberd» (декабрь, 1604). Обратите внимание на второй корень в слове. Так назывался металлический наконечник алебарды, а алебарда в тогдашних словарях называлась «speare».