Опыты цивилистического исследования

Сегодня консенсус (согласие) является важнейшим элементом формирования договора. В большинстве случаев договор возникает в момент достижения согласия без необходимости соблюдения каких-либо формальностей (консенсуальный договор). В рамках широко признанной модели заключения договора «оферта-акцепт» согласие считается достигнутым в момент вступления в силу акцепта оферты.

Отдельные правопорядки и международные акты предлагают свои решения по вопросу определения такого момента. Существует целый ряд теорий, каждая из которых фиксирует определенный момент в процессе движения акцепта от акцептанта до оферента и связывает с ним вступление акцепта в силу. Указанные выше решения основываются на применении одной из таких теорий или их комбинации в зависимости от формы акцепта, необходимости сообщения об акцепте оференту.

Исходя из анализа решений, предлагаемых иностранными актами и некоторыми развитыми правопорядками, и их сравнения с российским подходом, в статье демонстрируется, что к некоторым вопросам, касающимся момента вступления в силу акцепта, российский правопорядок подходит недостаточно дифференцированно. В частности, если международные акты ставят момент вступления в силу акцепта в зависимость от его формы, то российский подход распространяет на акцепт любой формы единое правило о вступлении его в силу.

O. Kiseleva

The Time of Conclusion of the Consensual Contract under Russian Law in Comparative Perspective

Consensus is an essential element of contract formation. As a rule, a contract is made at the moment when consensus is reached, and there are no formalities to be complied with (consensual contract). Within the widely applicable “offer-acceptance” model, consensus is considered to be reached when acceptance becomes effective. Certain jurisdictions and international instruments propose their own decisions on the determination of this moment. There is a variety of theories, and each of them choses a certain moment in the process of communication of acceptance from an offeree to an offeror as the moment when acceptance becomes effective. Each of the above mentioned decisions is based on one of these theories, or on a combination thereof, depending on form of acceptance and on whether notification of the offeror is considered to be necessary.

Upon the analysis of the decisions proposed by international instruments and some leading national jurisdictions, as well as their juxtaposition with the Russian approach, this article demonstrates that in Russia the rules, which determine the moment when acceptance becomes effective are not always as differentiated as necessary. In particular, unlike the international instruments under consideration the Russian approach does not differentiate this moment depending on form of acceptance.