Когда закончились разборкив журнале «Новая заря»,где куртуазных маньеристовобидел штатный критик зря,когда горящие руиныу них остались за спинойи быстроходные машиныумчали их в июльский зной,когда в виду у водной гладибыл постлан красный дастархани рядышком присели бляди,взял слово Степанцов-пахан.Он девкам приказал раздеться,украсить наготой пейзаж,и произнес: — Давайте выпьемза Орден куртуазный наш.Пускай наш Орден виртуален —не сокрушить незримых стен.Ты заложил мощнейший каменьв его фундамент, Константэн.Не будь тебя, Кастет, в натуре,и обаянья твоего,вся наша банда по культуресидела б в жопе глубоко,и тонкокрылые девчонкик нам косяками бы не шли.— А я?! — вскричал Андрей Добрынин.Меня, начальник, похвали!— Андрюха, ты, конечно, мастер,но много ты в стихах пиздишь,разводишь каплю меда в дегте,моралью олухов гвоздишь.В боевике американском,наставив дуло на врага,пиздит так конченый мудила,пока ударом сапогапротивник не расквасит яйцаи из руки не выбьет ствол,и, вырвав гланды через жопу,кричит: «Закрой ебло, козел!»А надо в мозг хуячить сразу,за пулей пулю посылать,пока не взмолится читатель:«Ну все, кончай, ебена мать!»— Ты прав, Вадюшка, пусть Андрюхапоменьше пишет, заебал! —ревниво вякнул Пеленягрэ,обрюзгший архикардинал.— Молчи, почетный приживала, —вскричал Добрынин. — Цыц, кастрат!— Всё! Бездуховность заебала!Верните куртуазность взад! —не унимался Пеленягрэ,профукавший свой дивный дареврейским шоу-бизнесменамза очень скромный гонорар.— Сашок, уйми пенсионера, —Добрынин Скибе приказал,и командор нижегородскийВитюшку скотчем обвязал.— Вы все мне дороги и любы, —продолжил, выпив, Степанцов, —и даже деградант Витюшка —он нам родной, в конце концов!Мы Орден, мы гроза поганыхинтеллигентишек-чмарей!.. —Умолк Магистр.На телок пьяныхбратва набросилась скорей.