Я не хотел побоев и расправы,я не хотел идти тропой войны,считая, что невинные забавыоплачиваться кровью не должны.Я одевался. Нежная подругас одра любви шептала: "Ты придёшь?"Но грозный крик вошедшего супругаповерг её в паническую дрожь.Он закричал: "Убью! Убью гадюку!" -и вытащил откуда-то топор.Как Пушкин бы сказал, живую мукуотобразил её смятенный взор.Муж ринулся к одру. Еще немножко -и не было б красавицы моей.Но я успел ему подставить ножку -и рухнул, как подкошенный, злодей.Его башка окружность описалаи врезалась в аквариум в углу,и рыбки цвета жёлтого металлазапрыгали по битому стеклу.Облепленный растительностью водной,промокший, с расцарапанным лицом,муж поднялся и с яростью животнойзаверещал: "Расправлюсь с подлецом!"Его молниеносную атакуостановил удар моей ноги -я так в висок ударил забияку,что тот едва не потерял мозги.Я вспрыгнул на поверженное телои станцевал чечётку на груди -там у бедняги что-то засвистело,и хриплый голос молвил: "Пощади!"Я усмехнулся, на паркет спустился,щелчком стряхнул пылинку с рукава,затем у телефона примостилсяи прокрутил две цифры, "О" и "2"....Когда ушел милиции патруль,лупя злодея в шею и живот,по радио пел песню "Бибигуль"любимый мой ансамбль "Бахыт-Компот".Откланялся последним капитан,завёрнутый топорик унося.И, выгнув свой кошачий гибкий стан,красавица спросила, чуть кося:"Его посадят?" - Я ответил: "Да", -и стал по ножке пальцами водить."А ты ещё придешь? Скажи, когда?" -И я сказал: "Зачем мне уходить?"