Человек он был гадкий, поэт никудышний,а вот помер – и как-то взгрустнулось о нем.Значит, вона как распорядился Всевышний,во как парня накрыло глаголом времен.Помню, ездили как-то мы с ним к Пеликанув город Пушкино, вроде бы как на пикник,и дружок мой с собой прихватил обезьяну,англичанку по имени мисс Браунсвик.Англичанка Максимушку очень боялась,трепетала, юлила и жалась к нему,на Россию смотрела в окно, умилялась,а чему умиляться-то там, не пойму:зачушкованные всякой дрянью откосы,трубы, грязные стены депо и цехов,и на станциях люди – пьянтосы, обсосы,в общем, чудная почва для русских стихов.Вот под это мой кореш Максим Новиковскийангличанку развел: что, мол, русский поэт,типа Бродский второй или, там, Маяковский,что приюта душе его сумрачной нет,и при первой же встрече ее отсарначилкак сорвавшийся на берег пьяный матрос.Эту леди никто, как Максимка, не фачил(извините за рифму: согласен, говно-с).В общем, прибыли мы на пикник к Пеликану(он тогда еще не был известным певцом).То и дело Максим посылал обезьянусигареток стрельнуть и в ларек за винцом.Англичанка же бздела на улицу выйти,и по-русски не знала, и страшно одной,но Максимка толкал ее в тити и митии орал: «Что, коза, надоело со мной?»Вся компания, сдерживаясь, хохотала –это было смешно, хоть Максимка был гад.А потом вообще всем все по фигу стало,а потом электричка везла нас назад.А потом наш Максим с англичанкой уехали прижил в Альбионе дитя от нее,а потом он обратно в Россию приехал(что за рифма попалась опять, е-мое).А потом он пропал, потому что поэты –вообще никакие – не стали нужны.А теперь вот его и физически нету.Ну а я жив-здоров, я любимец страны.По идее, не он – я скопытиться должен,настоящий поэт должен быстро сгорать.Но на все эти штампы прибор мой положен.Я понятно сказал? Не хочу умирать!Пусть уроды и бездари дохнут от злости,а такие, как я, ублажают народ.Упокойся же с миром, Максим Новиковский,ты отличный был парень, хотя и урод.Умер Максим – и …с ним.Глагол времен, металла звон.