Орден Небесного клинка (СИ)

— Я всем позвонил, — сообщил Руп, наконец вернувшись в комнату дворецкого.

Герман кивнул и улыбнулся половиной лица. Свивер сел на край постели, и старик протянул ему свою дрожащую морщинистую руку. Руперт обеими ладонями сжал ослабевшую пятерню дворецкого. Врач снова вышел.

— Я помню, как мы с Райаном нашли пчелиное гнездо у астрономической башни, — вдруг вспомнил Руп. — Вы, кажется, что-то пересаживали в оранжерее и мы пришли тогда к вам, чтобы попросить вас тот улей уничтожить. Я ещё спросил, почему пчёлы живут именно так, почему они строят гнездо, где живёт целый рой, а не обычная семья.

Герман мягко улыбнулся.

— Теперь я задаюсь обратным вопросом. Если бы люди жили ульями, всего, что сейчас происходит, не было бы. Мы улаживали бы всё сообща, помогали бы друг другу… а вам не пришлось бы никого ждать.

Всё то время, что Свивер просидел перед Германом, дворецкий почти не разговаривал. Каждое слово он произносил через боль. Но это не мешало ему слушать, и он с упоением окунался в воспоминания Руперта. Отправлялся с ним в те времена, когда Свиверы жили всей семьёй под одной крышей, а дворецкий заботился о каждом из них.

На радость Германа, первым приехал нотариус. На удивление Свивера, старик переписал завещание в его пользу, Рупу отходили накопления дворецкого, его машина и небольшой участок на восточной окраине Альгрида. Как оказалось, его подарил Райан за годы верной службы.

Свиверу не верилось в происходящее, он должен был вот-вот проснуться, протрезветь или…

«Неужели это происходит? — думал Руп, глядя, как вялой рукой Герман ставит в документе неаккуратную подпись. — Он ведь всегда был рядом…».

Вскоре начали приезжать родственники. Та самая Донна обняла Руперта и общалась с ним так, словно всю жизнь его знала. Затем прибыли два младших брата дворецкого. Как оказалось, Герман был самым старшим из оставшейся части его семьи. Последними прибыли ещё две сестры, которым едва ли стукнуло пятьдесят. Родня приехала с детьми и внуками. Дворецкого провожали двадцать пять человек. Все собрались в его комнате, припоминая тёплые моменты из жизни.

Герман встрепетнулся, его глаза расширились. Он прищурился, словно понял, что-то крайне важное…

— Руперт, не смотри… — произнёс дворецкий. — Родня побудет со мной. Не смотри.

В глазах Свивера жгло от подступавших к ним слёз. Он сглотнул и пожал руку дворецкого, легонько прихлопывая левой сверху.

— Спасибо вам за всё, Герман.

Старик улыбнулся и крепко сжал руку хозяина.

Руперт вышел из комнаты и спустился вниз. Мари сидела на диванчике в малой гостиной, а где она пропадала всё это время, Свивер не знал. Бардо сидела, оперев подбородок на сцепленные замком руки, которые опирались о колени, одно из которых дёргалось. Руп никогда не видел её такой, она почти всегда оставалась жёсткой, холодной и грубой, а теперь походила на промокшую синицу, что дрожала, сидя на ветке.

Руперт сходил на кухню и заварил чаю. Он молча поставил чашку на стол, перед Мари, та что-то пробормотала и взяла чашку обеими руками, согревая ладони. Руп сел рядом. Из-под стола показалась Фелиция. Кошка посмотрела глубокими зелёными глазами в такие же глаза Свивера и одним прыжком оказалась у него на коленях. Руперт положил руку ей на голову и нежно погладил, животное свернулось клубочком и замурчало. Хозяин дома только в этот момент понял, что впервые коснулся Фелиции.

Никто из троицы не знал, как долго они просидели в малой гостиной. Чай Мари окончательно успел остыть, а кошка уснула. По лестнице спустился доктор Льюис, он принёс свои соболезнования, молча оделся и вышел. Через пару минут спустился и нотариус, юрист огласил завещание, надел шляпу, убрал бумаги в портфель, попрощался и ушёл.

_________________________________________________

Пока Руперт ездил по городу с одним из братьев Германа, чтобы купить гроб, венки и арендовать катафалк. Пока они нанимали могильщиков и выбирали место на кладбище, Мари осталась в доме. Вместе с Донной они приготовили поесть и накормили гостей. Сама Донна позвонила какому-то знакомому и арендовала ресторан для поминок.

Пока родня отдыхала в большой гостиной, две уставшие женщины сели напротив друг друга в малой. Донна оказалась очень доброй и приятной в общении женщиной. На удивление Мари, они легко нашли общий язык, даже несмотря на разницу в возрасте.

— Долго ты знала Германа, моя дорогая? — спросила сестра усопшего.

— Лет десять примерно. Но мы мало общались, только с прибытия Руперта, как-то постепенно сблизились. Они… Даже не знаю… А вы, кажется, были знакомы с Рупертом?

— Да, я как-то приезжала к Герману и даже ночевала здесь пару раз. С госпожой Свивер мы быстро нашли общий язык, она была интеллигентной и хорошо воспитанной женщиной. Руперта помню совсем мальчуганом лет восьми, вечно смеющимся и очень любознательным. А вот подросток из него вышел проблемный: они всё время ссорились с братом и он плохо шёл на контакт с другими людьми. Я говорила его маме, что это можно исправить большим участием отца в жизни мальчика, но не сказать, чтобы ко мне прислушались.