Ороро

Ингрэм дернул стрелу, но та не поддавалась. Дернул еще раз, но никак. В бессилии он уставился на свой разбитый меч, в последний раз спасший ему жизнь. Символы больше не светились. Ингрэм задышал чаще, тяжелее, всей грудью, но воздуха не хватало. Он перехватил стрелу обеими руками, игнорируя боль в раненном плече, и дергал со всей силой и яростью до тех пор, пока не выдернул. Из уродливой глубокой раны потекла обильная кровь. В голове зазвенела надвигающаяся тьма. Ингрэм непонимающе уставился на стрелу. Плечо пульсировало от боли, по лицу катились крупные щекотные капли, ненадолго застревали в бородке и срывались вниз. Неподалеку перекликались птицы, совсем рядом быстро промчался какой-то крупный зверь – Ингрэм не успел понять, какой именно, да и было ему, по правде, все равно, даже если бы это был тот самый убийца. Внезапно его стал разбирать смех. Он все нарастал и лопался пузырьками, одновременно разрывая что-то в груди. Казалось, не выпусти его – порвет на лоскутки изнутри. Ингрэм повалился на здоровый бок и, задыхаясь от хохота, разглядывал стрелу. Смех его прервался так же внезапно, как и начался. Стрела выскользнула из руки. Метка Ороро, измазанная высохшей кровью между двумя шрамами, словно внимательно смотрела на него. Ингрэм медленно прижал ладони к лицу, впился пальцами в голову и с силой зажмурился. Поджал под себя ноги, съежился, задрожал, пытаясь придумать, как же быть дальше. Так ничего и не придумав, медленно выпрямился и сел. Перевязал рану рубашкой, собрал осколки Верного и поплелся домой.

Дневники Гета

Сижу в таверне Ри, жду Ингрэма – обещал скоро обернуться с моим механизмами, которые я для сохранности спрятал дома на чердаке. Надеюсь, отец их не обнаружил и не сжег. Сюда дошли слухи о моей причастности к подпольщикам на Востоке, создающим оружие против магов, которое успешно используют против тэйверов. Я замаскировался подаренным мне от друзей амулетом, слушаю слухи и сплетни – люди меня не замечают, а если замечают, то принимают за чужака. Я предусмотрительно поступил, обратившись прежде к брату, а не направившись сразу домой – Ингрэм рассказал, что отец в ярости. Жених нашей любимой сестры отверг свое предложение, заявив, что не хочет якшаться с семьей предателя. Бедная сестрица! Ярость клокочет в моем горле, я готов рычать и швыряться столами и стульями, но: этим я разоблачу себя, и Ри будет крепко недовольна. Не хочу расстраивать ее. Не хочу расстраивать Ингрэма. Их полные сожаления лица вынуждают меня чувствовать сильную муку, подобного стыда не способны были вызвать все мастера вместе взятые, но вот я вернулся в родные края и увидел моих дорогих, и почти готов сожалеть и покаяться.

Но нечто непреодолимое толкает меня вперед. Так было всегда и так будет – я вечный странник, ищущий и не находящий, вечно недовольный, всегда не удовлетворенный, мне все мало, мало и недостаточно. Живу с чувством, будто иду в сторону заката, чтобы увидеть краешек убегающего солнца на горизонте – будто от этого зависит все сущее, – но его все нет (то мелькнет озарением отсвет золотого диска, то небо гаснет сильнее в миг отчаяния, то вновь наливается зарей в моменты вдохновения), но мне нельзя останавливаться, и я не могу перестать надеяться, что однажды увижу его полностью. То, к чему так стремлюсь всем собой, сколько себя помню.

Я устал и измучен – мне пришлось прятаться несколько месяцев, пробираться пешим ходом из Востока сюда, на Юг, ведь в Дверях меня ждут Синие Стражи – теперь я преступник, – и против них амулеты не сработают, они ведь опытные маги. Большая ошибка возвращаться сюда – твердит мой разум, но несмотря на все это я рад до боли, что повидался с Ингрэмом и его семьей – у него ведь сынишка, и ужасно на него похож, а Лэни чудо как хороша и мила, право же, я почти завидую, – что повидался с Ри – моей дорогой рыжеволосой бестией, странно, что она все еще не замужем, насколько мне известно, ей не раз уже делали предложения, и не абы кто – влиятельные торговцы с Бриена. Хотел бы повидаться с родителями и сестрой, но Ингрэм уверен, что отец свяжет меня и сдаст господину тэйверу. Я хотел бы объясниться с господином, мне жаль, что я так скверно обошелся с его добротой ко мне, но я не имел в виду ничего такого, он должен это со всей своей мудростью понимать (я надеюсь). Я всего лишь… Я просто хотел делать то, на что способен, и, признаться, среди подпольщиков есть люди, которые гораздо умнее, талантливее и попросту важнее меня, и я беспокоюсь, что через меня тэйверы доберутся до них. Предать их я не могу. Я – один из многих, они же – незаменимы для нашего – пустого – будущего. Мысли о том, сколь презрительно к нам относятся маги, все так же разжигают во мне гнев, который помогает отбросить все прочее. Я верю, что наше дело не напрасно, и это единственное, что позволяет мне храбриться и продолжать улыбаться в лицо опасностям.

глава 15