Оружие Круппа. История династии пушечных королей

Тогда Альфред счел нужным дать своей родине еще один шанс. В конце концов, Заарнский арсенал еще не делал погоды в вопросах вооружения. И после немецкой промышленной выставки в Берлине Крупп решил обратиться непосредственно в прусское военное министерство. К этому времени непрерывное воздействие лоббистов и, возможно, взятки нескольким нужным персонам убедили Заарн испытать один из крупповских стволов. Проба дала отличные результаты, даже после того, как металл был срезан до половины требуемой толщины, а контрольный заряд доведен до трех унций пороха. Обо всем этом Альфред письменно сообщил генералу фон Бойену, которому было тогда уже за семьдесят лет; еще во время войны с Наполеоном он был начальником штаба у Бюлова[12]

и теперь вернулся из отставки, чтобы занять пост военного министра. 23 марта 1844 года, спустя три недели после отправки своего письма, Крупп получил от генерала ответ:

«В связи с Вашим предложением, направленным мне в письме от 4 числа текущего месяца, настоящим Вы уведомляетесь, что воспользоваться упомянутым предложением в части поставки ружейных стволов не представляется возможным, так как применяемый теперь способ изготовления таковых, как и самое качество производимых этим способом стволов, при стоимости значительно меньшей, соответствует всем установленным требованиям и не оставляет желать ничего лучшего».

Уже в те времена военные люди выражались весьма замысловато. После очистки от словесной шелухи содержание ответа звучало неутешительно. Но генерал все же оставлял дверь приоткрытой для «дальнейшего обсуждения вопроса» о «производстве пушек из тигельной стали». Альфред с радостью смахнул пыль со своих артиллерийских проектов и предложил сделать опытную трехфунтовую пушку [13]

в кратчайший срок — за две недели. 22 апреля 1844 года Альфред получил согласие на изготовление пушки. К сожалению, он сильно ошибся в определении срока, который ему требовался: три года спустя Альфред все еще уверял нового военного министра, что орудие будет вскоре готово. Фактически пушка была сдана в Шпандауский арсенал под Берлином лишь в сентябре 1847 года.

Итак, Пруссия получила первую пушку Круппа. По-видимому, этот факт не имел для нее никакого значения. В сущности, никто даже не поинтересовался проверить, может ли эта пушка стрелять. Так она и стояла — 237 фунтов лучшей крупповской стали — даже без всякого чехла. В течение почти двух лет пауки вили внутри ее 2,5-дюймового жерла свою паутину, пока наконец Альфред, вне себя от возмущения, не сумел побудить инертную артиллерийскую испытательную комиссию взяться за дело. В июле 1849 года пушка подверглась испытанию на полигоне Тегель. Спустя три месяца отчет об этом событии дошел до Эссена. Альфред, прочтя его, был ошеломлен. Его орудие стреляет хорошо, снисходительно сообщали ему с полигона, разорвать его может только сверхлимитный заряд пороха. Но вообще «вряд ли есть необходимость в совершенствовании наших легких и в особенности полевых орудий. Все, чего можно теперь желать,— это удлинения срока службы для тяжелых бронзовых стволов и большей мощности для железных».

Таким образом в изобретении Альфреда никто не нуждался. Оно означало какой-то сдвиг вперед, а окостеневшие бюрократы не желали признавать никакого прогресса. При ретроспективном взгляде решение комиссии кажется теперь паразительно близоруким. Однако подобная косность не ограничивалась Пруссией или, как в данном случае, военной средой. Как и всякое революционное явление, промышленный переворот наталкивался повсюду на противодействие. В том же самом году, когда Альфред Крупп стал отливать свой первый ружейный ствол, Самюэль Морзе усовершенствовал телеграфный аппарат; ему пришлось восемь лет обивать пороги вашингтонских департаментов, прежде чем был протянут первый телеграфный провод. Офицерство XIX века яростно боролось против нововведений Ричарда Гатлинга в Америке, Генри Шрапнела в Англии и графа фон Цеппелина[14] в Германии.

Пушку Альфреда не просто отвергали: она вызывала глубокое возмущение. До тех пор пока не появился на сцене Крупп, военное искусство было устойчивым и вполне определенным делом. Фельдмаршал мог составлять свои военные планы с уверенностью в том, что в очередной войне будет применяться точно такая же тактика, какую он изучал сам, будучи кадетом. В некоторых областях военного дела в течение ряда столетий не было никаких новшеств. Порох оставался, по существу, тем же самым взрывчатым веществом, которым китайские пиротехники пользовались против монголов в 1232 году. С момента появления литой бронзовой артиллерии в конце 1400-х годов в конструкции тяжелых орудий также не было ни одного сколько-нибудь существенного изменения.