Оружие возмездия

Мелианнэ и Ратхар удалились от города на почтительное расстояние, так, что уже крепостные стены почти скрылись из виду. Все это время никто не попался им навстречу, за исключением одинокого всадника, под плащом которого скрывался мундир армейского курьера. Вестовой, совсем еще молодой парень, вероятно в этот раз не торопился доставить срочное поручение, поскольку ехал медленно, не погоняя напрасно коня. Он бросил из-под капюшона любопытный взгляд на женщину, также скрывавшую свое лицо и на сопровождавшего ее мужчину, которого принял, по всей вероятности, за телохранителя.

Когда гонец тоже исчез в пелене дождя, который шел уже с полчаса, доставляя лишние неудобства путникам, Мелианнэ вдруг остановилась и спешилась, вызвав удивление Ратхара.

— Куда вы, госпожа? — Наемник недоумевал, не зная, что подумать.

— Это своего рода обряд, — принцесса указала в сторону леса. — Я должна коснуться Силы Леса перед дальней дорогой.

— Может, мне пойти с вами? — Ратхар сделал попытку спуститься с коня, но был остановлен Мелианнэ.

— Нет, это только для посвященных, — возразила Мелианнэ. — Тебе нечего там делать, человек. К тому же я не задержусь долго. — Принцесса свернула с дороги и скрылась в подлеске.

Ратхар с сомнением пожал плечами, но не стал нарушать приказ принцессы, которая ныне была его нанимательницей, вольной отдавать распоряжения. Поэтому воин терпеливо оставался в седле, ожидая Перворожденную. Он и сам понимал, что ей не грозит никакая опасность, но, став на время охранителем эльфийки, все же старался поступать как должно в такой ситуации.

Мелианнэ, как и обещала, вернулась спустя от силы десять минут. При этом Ратхар заметил, что ее плащ оказался испачкан, а кое-где к нему прилипли листочки и трава. Можно было подумать, что эльфийка очень торопилась, поскольку в противном случае она не оставила бы ни малейшего следа, как в лесу, так и на своих одеждах. И еще казалось, что Мелианнэ что-то скрывает под полами плаща, некую вещь, которой при ней явно не было еще несколько минут назад, вещь, которую эльфийка могла принести лишь из леса. Впрочем, наемник благоразумно придержал свои выводы и догадки при себе, поскольку понимал, что это его нисколько не касается и благоразумно не стал расспрашивать спутницу ни о чем.

Они вновь продолжили путь, по-прежнему сохраняя молчание, но очень скоро из-за поворота навстречу им показалась крытая повозка, влекомая вперед парой крепких лошадок, настоящий фургон, при виде которого и человек и эльфийка не смогли сдержать своего удивления.

— Не может быть, — Ратхар, уставившись на воз, приближавшийся к ним, издал удивленный возглас. — Это же гномы!

— Что? — Мелианнэ, обладавшая, подобно всем эльфам, отменным зрением, казалось вдруг перестала верить своим глазам. — Откуда недомерки оказались в этой глуши?

Ратхар в ответ на ее вопросы только пожал плечами. Он и сам был изрядно удивлен, поскольку точно видел, что на облучке тяжелой повозки, сделанной так основательно, как умели работать только мастера Подгорного племени, сидел самый натуральный гном. Невысокий, широкоплечий и, разумеется, бородатый, издали он мог, конечно, сойти за человека, но все же в глаза бросались сразу и странный цвет кожи, слишком бледный для простого человека, но не белый, а какой-то сероватый, и чересчур широкое лицо с массивными надбровными дугами. Иными словами, сразу становилось ясно, к какому народу принадлежал возница. И это было странно тем, что гномы, живущие все же среди людей, обычно предпочитали селиться в больших городах, в столицах, где нравы были более свободными, и к ним относились сравнительно спокойно. А в такой глуши, как Рансбург, вне всякого сомнения, гномов привыкли видеть не чаще, чем эльфов, поэтому считали их все той же нелюдью, которой было небезопасно находиться здесь.

Разумеется, товары, сделанные гномами, продавались повсюду, если только находились достаточно богатые покупатели, но в дальних краях обычно торговали приказчики-люди, а сами подгорные мастера предпочитали сидеть в своих слободах, более походивших на крепости. Несмотря на то, что люди не испытывали к карликам особой ненависти, в отличие от эльфов, все же в человеческой природе заложено чувство неприязни всего, что отличается от себя любимого, поэтому нетрудно понять, что на гномов многие косились бы недовольно. Собственно, в давние времена случались и ссоры, пару раз оборачивавшиеся пролитой кровью, хотя власти предержащие, ценившие работу бородатых умельцев, быстро находили способ остудить головы самым рьяным защитникам рода человеческого.