Осиное гнездо

Дискалюк пробыл в больнице три дня и заплатил восемьсот долларов за обслуживание. А вообще поездка в Испанию обошлась ему недорого — всего в миллион долларов. Это с учетом особняка в три этажа, недалеко от центра, который он купил за четыреста тысяч.

Своих проституток он больше не видел и не общался с ними, а Долорес уехала, как объясняла Джульетта, куда-то по делам и вернется только к концу месяца.

С тяжелым и радостным чувством он возвращался к себе на Родину.

54

Перед отъездом из Мадрида Дискалюк позвонил в Киев своему «другу» сосуну, с которым он подружился с самого начала компании по продаже леса за границу, некому Тонконожко Савве Сатурновичу, который работал то в совете министров, то в президентской администрации. Это был человек Жардицкого, его правая рука. Даже когда Жардицкого посадили за мошенничество относительно немецких марок, Тонконожко оставался целым и невредимым. Павел Лазаренко загремел, а Савва Сатурнович продолжал брать взятки в огромных размерах. С кем он делился, не узнает ни одна разведка мира.

— Савва Сатурнович, дорогой, с трудом дозвонился до вас. Я завтра вылетаю в Киев, будут ли какие указания по поводу посадки леса? Что, что? Это говорит Дмитрий Алексеевич. Не узнали? О, буду богатым. Что я делаю в Мадриде? Да я решил посетить мебельные фабрики. Во что превращается наш лес, это уму непостижимо. Я хочу, чтобы нам поставляли мебель из нашего дерева. Да, хорошо, разумеется. Хоть пять гарнитуров. Что, что? вы меня будете встречать в аэропорту? О, это большая честь для меня. Я думаю, в двенадцать Киева приземлимся. Спасибо. До встречи. Всех благ, как говорится.

«Гм, черт меня дернул ляпнуть про эту мебельную фабрику. Да на кой ляд она мне нужна эта мебельная фабрика? А теперь доставай этому сосуну пять мебельных гарнитуров где хочешь, — чесал затылок Дмитрий Алексеевич. — Придется просить у компаньонов в счет взаимных расчетов. Эх, голова два уха».

Еще не приземлился самолет в Киеве, а Дмитрий Алексеевич, думал о делах, которые его ждут дома. «Не натворил ли что без меня этот Буркела? Он хороший парень. Никогда не лезет перед батьки в пекло, всегда лоялен, предупредителен, старается утвердить на сессии все вопросы, в том числе и такие щекотливые, как продажа леса за границу, расходования средств, вырученных за продажу, гасит любую попытку какого-нибудь депутата горлопана. Надо и его приобщить к сладкому пирогу. Я ему машину подарю».

Как только приземлился самолет, и пассажиры еще не успели расстегнуть ремни безопасности, к Дмитрию Алексеевичу подошла борт — проводница, вежливо раскланялась, и пригласила первого к выходу.

— Вас ждет важная особа, — сказала она многозначительно. — Пожалуйста, сюда. У вас никакого багажа нет? О, это очень хорошо.

Он первый стал спускаться по трапу самолета и увидел Савву Сатрновича, стоявшего в одиночестве и приветствовавшего его взмахом руки. Здесь никого из встречающих не было. Все встречающие там, за территорией, за забором, как и положено. У трапа самолета встречают только важных персон и только правительственные чиновники.

— Чем обязан такой высокой чести, Савва Сатурнович? — спросил Дискалюк в объятиях Тонконожко. — Меня встречают у трапа самолета, аки самого Леонида Даниловича или господина Ющенко.

— Друзья… — философски произнес Савва Сатурнович. — Друзья это тебе не х. собачий. Между прочим, ты у мене уже ходишь в должниках. Еще немного и я начну с тебя брать пени, го — го — го. Либо проценты (слово проценты он произнес с ударением на первом слоге), а эти проценты ой— ее — ой. Ты-то не голоден? Я накормлю тебя у нашей столовой, либо ты хотишь в ресторан? выбирай. Все равно за мой счет, так сказать. А как там испанки? Я тоже не прочь бы на их поглядеть. И на мебельную хвабрику поглядел бы. Но мине нельзя. Я человек осударственный. Ну, что ты такой кислый? у тебя живот болит? Дык к врачу пойдем, к нашему, а у нас медицинское обслуживание на мировом уровне, ты не думай. Ты должник. Девяносто тысяч пятьсот доллалов за тобой. У тебя в этом дупломате денежки водятся? Вытряхивай, давай.

— Дорогой Савва Сатурнович, нет у меня там ничего. Граница, таможня, вы ж понимаете. Не могу я вляпаться. Международный скандал.

— Шкандал? да? о, это правильно сказал. Значит, зря я сюда ехал. А меня мои боссы уже теребить начинают. Плохо работаешь, Савва Сатурнович, говорят. А я не хочу быть плохим работником. Плохой работничек сразу вылетает из такого теплого, я бы сказал пухового гнездышка, как у мене. Ты понял мене? Шо будем делать, а?

— Да не беспокойтесь. Я позвоню к себе домой, прикажу перечислить означенную вами сумму на ваш счет, вот и вся проблема, — сказал Дискалюк.

— Такой вариант не подходить. Я не хочу светиться. И потом, наличка нужна. Я люблю, чтоб хрустели, чтоб раками потрогать. Нам зелень нужна. Зелень радует глаз и не только мой. Мои патроны, ты ж понимаешь, кто они. Мы с тобой от их зависим. Хорошо было, когда был «Градо банк», Виктор Дрезинович был свой человек, а теперь…