Осколок бытия

– Но почему Солнце здесь, а мы там, во мраке? – не унималась Лорейн, – как люди могли добровольно уйти из рая в ад? К тому же все поселения здесь мертвы, как и в наших краях. Этому есть хоть какое-то объяснение?

Хал промолчал. Не потому что не хотел отвечать, а потому что не знал ответа на этот пугающий своей глубиной вопрос. Но искренне верил, что причина скрыта в далеком прошлом, а настоящее свободно от его проклятий.

– И что мы будем искать теперь? – продолжила свой допрос Лорейн, – есть что-то еще, о чем говорилось в твоих легендах?

– Нам нужно просто идти дальше на восток, – спокойно ответил Хал, – мне кажется, этот мир еще не исчерпал запас своих тайн.

Лорейн вздохнула. Ей, выросшей среди серых стен Манекеста, где властвовали вечный страх и боль, найденный рай казался красивой фальшивкой. Поэтому ночь для девушки прошла в раздумьях и сомнениях. Сон пропал, словно рядом вновь блуждали порождения Тьмы. Она ворочалась с боку на бок, и, в конце концов, лежавший рядом Хал не удержался и спросил шепотом:

– Лорейн, что происходит?

Это был один из немногих случаев, когда он назвал ее по имени. Но сейчас даже это не смогло успокоить девушку.

– Я не знаю, – честно ответила она, – что-то не так, и я это чувствую. Мир вокруг нас… Здесь кроется какая-то угроза. Опасность, о которой умалчивают легенды. И я боюсь, что в сравнении с ней порождения Тьмы окажутся детскими страшилками.

– Возможно, ты просто напугана переменами. Мы все родились в объятиях ужаса, но теперь у нас появился шанс обрести свободу.

Эти слова могли убедить самого Хала, но они не подействовали на Лорейн. Она так и не сомкнула глаз до восхода солнца, напрасно пытаясь придумать правдоподобное объяснение случившемуся. А утром отряд продолжил путешествие по равнине, где сплошным зеленым ковром росла трава и возвышались могучие деревья, на раскидистых кронах которых висели гигантские плоды неестественно желтого цвета. Это был рай. И только одно смущало странников – рай этот был необитаем.

За день на их пути попалось лишь одно селение. Хал не придал этому значения, но Лорейн вечером снова не удержалась от вопроса:

– Вам не кажется странным, что местность становится пустыннее?

Остальные, впрочем, сочли это обыкновенной случайностью. Не изменил их мнения и следующий день, когда равнина встретила гостей природой, абсолютно не тронутой вездесущим человечеством. И лишь на третьи сутки, когда солнце начало палить, создавая явный дискомфорт, Хал вынужден был признать:

– Тут и правда творится что-то странное. Где селения? Я считал, что чем дальше мы уйдем на восток, тем проще будет найти обитаемые земли. Но в итоге мы попали из одной Пустыни в другую. Только одна из них стала такой из-за тьмы, а другая – из-за света.

И правда, равнина преображалась с каждым шагом. Трава исчезла. Ее место занял песок, на котором росли неприглядные карликовые деревья. Их плоды, крошечные сморщенные ягоды, всем своим видом вызывали у Лорейн отвращение. Мир мерк, словно с него стирали краски. И с каждой минутой становилось все жарче и жарче. В конце концов, путешественники выбились из сил и буквально рухнули на землю, едва Хал объявил им о привале. К счастью, к тому моменту солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, и пекло сменилось приятной ночной прохладой.

– Мне кажется, если мы будем продолжать идти на восток, то превратимся в пепел, – призналась девушка, залпом осушив полфляги, – я начинаю думать, что именно Солнце погубило здесь все живое.

– Ты шутишь?! – воскликнул Хал, – Солнце – это источник жизни. Без него наш мир был бы мертв с рождения.

– Но мы жили вот тьме из поколения в поколение как-то обходились без света. Да, солнечный мир восхитителен на первый взгляд, но если плата за это – собственная жизнь, я категорически против такого обмена.

Бул, ставший невольным свидетелем их спора, встал на сторону девушки:

– Мне тоже дорога моя жизнь, и я не хочу превращаться в жареную лепешку. Поэтому я за то, чтобы немедленно повернуть назад. Мы уже добрались до рая, так зачем искать другую сторону ада? Похоже, Хал ты преследуешь какие-то личные цели. Твое право, но знай – мы не помощники в этом деле.

Хал побраговел от злости, однако вслух высказался более чем сдержанно:

– Я знаю, что делаю. И если почувствую, что нашей экспедиции угрожает опасность, я немедленно поверну назад. Но пока Солнце палит не настолько сильно, чтобы бежать от него сломя голову.

Это показное спокойствие слегка остудило горячие головы его товарищей, и следующим утром отряд продолжил покорение неизвестности. Вскоре на пути перестали попадаться деревья. Потом исчезли кустарники. Запасы воды таяли с угрожающей быстротой, и Хал мрачнел с каждым новым привалом. Через два дня отряд очутился в настоящей пустыне, отличавшейся от окрестностей Манекеста разве что светом и температурой воздуха. Солнце уже находилось не у самого горизонта, а чуть выше, и Лорейн с ужасом думала о том, что произошло бы с ними, окажись оно над головами путников. В конце концов, даже Хал поддался всеобщему отчаянию и сообщил, едва они остановились на ночевку: