Османец

— Я вижу, ты не веришь мне, юный Хоук, — сказал Хайреддин. — Не хочешь ли взглянуть на одно из богатств, привезённых мною из России?

— Пойду-ка я спать, старина. Я до сих пор дрожу от холода.

Хайреддин зашёлся от смеха.

— Конечно, иди скорее в постель, там тебя и согреют. Но сначала взгляни, кто будет тебя греть. — Хайреддин позвонил в колокольчик, евнух сразу же открыл дверь.

Свежий ветер ворвался в каюту, зашуршал занавесками, как бы напоминая Гарри, что они всё ещё на якоре.

— Приведи двух бледных женщин, — приказал Хайреддин. — И того парня, Ивана.

Евнух поклонился и вышел.

— Бледных женщин? Черкешенок?

У его дяди была черкешенка-наложница, огромная светловолосая женщина по имени Голха. Наверняка когда-то эта Голха согревала Вильяма в постели, но теперь она превратилась в бесформенную массу, хотя и не потеряла весёлого нрава.

— Нет, не черкешенки. Эти женщины с далёкого Севера. Я хочу, чтобы ты взглянул на них. По-моему, они великолепны.

Дверь распахнулась, и двух женщин, завёрнутых в изношенные накидки, затолкнули в каюту. За ними вошёл тощий человек в рваном плаще и наручниках.

— Этот парень говорит по-гречески, — объяснил Хайреддин. — Его зовут Иван.

Иван низко поклонился своему захватчику.

Гарри поймал себя на том, что не отрываясь смотрит на женщин. Сначала он увидел только глаза, сверкнувшие в его сторону.

— Иван, скажи им, пусть разденутся, — приказал Хайреддин.

Иван заговорил на каком-то непонятном языке.

— Это язык варваров, — прокомментировал Хайреддин.

Одна из женщин сказала что-то низким голосом, когда Иван спорил с ней.

— Скажи ещё: если они не повинуются, я прикажу сорвать с них одежду и брошу их рабам, — сказал Хайреддин и подмигнул Гарри. — Конечно, я так не сделаю, они слишком хороши. Взгляни!

Угроза подействовала. Женщины сняли одежду и положили её на пол.

Под накидками ничего не было, их обнажённые сильные и очень бледные тела возбуждали Гарри. Он прикинул, что им не больше пятнадцати — шестнадцати лет. Его манили округлые груди и гладкие животы... Но больше всего — волосы. Копна светло-коричневых локонов небрежно падала на плечи и ниже почти до середины спины... Лица их были удивительными: округлые щёки, широкие скулы — и всё же необыкновенно привлекательными из-за прямых носиков, алых губ и горящих янтарных глаз.

— Здесь наверняка не обошлось без татарской крови, — заметил Хайреддин, — но очень разбавленной. Ну разве они не прекрасны?

— Нечего возразить, — согласился Гарри.

— Я думаю, они сёстры. Как их зовут, Иван?

Русский опять поклонился.

— Мой господин, их зовут Яна и Рокселана.

Хайреддин лукаво взглянул на Гарри.

— Я вижу, ты заинтересовался. Хочешь взять одну из них?

Гарри не отрываясь смотрел на девушек, а они — на него. Без сомнения, он был самым интересным в каюте — его волосы и борода были такими же огненными, как у Хайреддина, но он был на двадцать пять лет моложе.

— Одна из них может согреть тебя, — предложил Хайреддин.

— Если сначала не выцарапает мне глаза, — сказал Гарри. — Сколько?

— Для тебя, мой друг? — Хайреддин пожал плечами. — Пятьдесят динар.

— Пятьдесят динар? Это большие деньги за какую-то девку...

— Не какую-то, юный Хоук. Это важно. Они из дома их предводителя, которого я убил собственными руками. Эти девушки лучшие из лучших, они научатся всему. По пятьдесят динар за каждую — просто даром.

Гарри по-прежнему разглядывал девушек и убеждался, что Хайреддин прав. Его испепеляли умные глаза и к тому же сердитые.

Совсем недавно они видели, как был убит их отец и, наверное, мать и братья... а теперь они должны попасть в гарем к турку. Многие, попавшие в плен в подобных неблагоприятных обстоятельствах, становились истинным украшением гаремов...

— Ты прав, — согласился Гарри, — они и вправду хороши. Хайреддин, я беру их обеих, поскольку они сёстры.

— Ты ненасытен, — объявил пират, — нет, нет, только одну из них.

— Может, ты думаешь, что я не справлюсь с обеими?

— Мой дорогой Хоук, как раз наоборот. Но одна из них будет подарком Ибрагиму, я обещал ему перед отъездом из Константинополя. Он просил привезти ему русскую, чтобы провести с ней ночь. — И Хайреддин пожал плечами. — Кто я такой, чтобы перечить великому везиру? Но у тебя право выбора, потому что ты мой друг.

Ибрагим несмотря на своё имя был греком, и не все турки любили его. Он превосходно выполнял свои обязанности и отлично управлял империей своего хозяина — султана Сулеймана II. И всё-таки он был греком, и победители-турки не принимали человека побеждённой расы управляющим. Ибрагим был другом Хоук-паши, который также был неверным.

Гарри Хоквуд внимательно изучал девушек. Совершенно очевидно, что они сёстры, но их характеры, как показалось ему, сильно отличались.

Рокселана стояла абсолютно прямо, её высокая грудь поднималась при дыхании, её мышцы слегка подёргивались от подавляемого раздражения, глаза метали искры. Её надо будет укрощать, возможно, ещё долгое время.