Османец

— Я говорю о судах, Саган-паша, — сказал Энтони. Он разложил на полу карту. — Здесь, на северном берегу, Галата, удерживаемая генуэзцами. Но гарнизон Галаты не воюет с нами, им известно, что мы можем взять их штурмом в любое время, если только пожелаем. И единственное, чего хочет Галата, — это чтобы её оставили в покое. К северу от Галаты берег расположен низко, на уровне моря, там же на расстоянии менее мили от моря течёт река, которую называют Ключи. Если бы нам удалось переправить галеры через ту полосу земли, мы могли бы сбросить их в Ключи и провести по реке к бухте. Мы тогда окажется в бухте Золотой Рог позади сил великого дуки и его воинов...

— Переправить корабли по суше? — не веря своим ушам, спросил Халил-паша.

— Это возможно, — сказал Энтони. — Я уверен.

— Как? — с интересом спросил Мехмед.

На самом деле Энтони ещё не продумал всех деталей этой операции, но его уже посетило вдохновение.

— Мы сделаем деревянный настил, падишах. Его мы смажем жиром и по нему потянем корабли.

— Это возможно, — согласился Мехмед. Его лицо просияло.

— Есть только один момент, который вы не учли. — Джон Хоквуд повернулся к сыну. — Наши галеры возможно переправить к реке, но двигаться полней к бухте они смогут только по одной. А что, если Нотарас соберёт силы к месту, где река впадает в бухту, и уничтожит наш флот по частям?

— У Нотараса все корабли на счету, отец. Конечно, он может сосредоточить их в дельте реки, но чтобы сделать это, он должен оставить заграждение незащищённым. Если мы оставим у преграды только половину наших кораблей, мы всё равно выиграем. Там, где он ослабит свои позиции.

— Стоящая идея, — сказал Мехмед. — Я горжусь тобой, юный Хоук. Возьмёмся за это дело. Командовать будешь ты.

Балт-оглу был недоволен, узнав, что ему придётся разделить командование с неискушённым иностранцем двадцати одного года, но противоречить эмиру он не мог. Следующим утром Энтони приступил к решению своей задачи. Ему нужно было собрать тысячи людей и всё дерево, которое только можно было найти, для постройки настила. Тем временем пушки продолжали медленный безжалостный огонь.

На другой день Мехмед выехал проверить, как продвигается работа.

Спуск кораблей уже начался.

— Ты гениальный человек, юный Хоук, — объявил довольный эмир. На мгновение его отвлёк посланец с известием, что четыре больших генуэзских корабля замечены в Мраморном море и, очевидно, держат курс на Босфор.

— Они, наверное, везут подкрепление и запас продовольствия, — заметил Балт-оглу. — Я уничтожу их.

— Победа, — сказал Мехмед. — Наконец-то! Ты должен захватить эти суда, Балт-оглу-паша.

Болгарин поклонился:

— Почту за честь, о падишах.

— Подожди! Выслушай меня, — продолжал Мехмед. — Пусть они войдут в пролив, и тогда им не скрыться от тебя. В этом случае ты уничтожишь корабли на глазах у византийцев! Нас ждёт великолепное зрелище.

После завтрака кавалькада всадников съехала на берег в предвкушении предстоящего развлечения.

Мачты караков, подгоняемые свежим южным ветерком, теперь было хорошо видно. Их паруса, расшитые крестами и другими эмблемами, вздымались над Босфором; ветер трепал красные, голубые и золотые флаги. Когда корабли начали входить в пролив против течения, флаги обвисли.

На стенах Константинополя выстроились люди в линию, радуясь тому, что близится их освобождение.

Конечно, это были дозорные корабли. Основные суда следовали за ними.

Из бухты Принкопо медленно начал выползать турецкий флот: сто сорок пять галер, ряды огромных вёсел, ударяющих по воде разом, подчиняясь чёткому ритму барабанов.

Вскоре наблюдатели на стенах заметили их, и приветственные крики сменились стоном отчаяния. Никто не сомневался, что корабли генуэзцев будут разбиты этой превосходящей силой.

Турецкие моряки издали воинственный клич в предвкушении скорой победы. Они двигались прямо на врага, сопровождаемые грохотом барабанов. Мехмед остался на мелководье, он щёлкал пальцами, как будто поторапливая своих людей.

Галеры ринулись к генуэзским каракам. Но караки всё ещё двигались, подгоняемые бризом, их укреплённые носы по инерции врезались в турецкие галеры. Послышался треск дерева, вёсла исчезли... Остальные суда двигались вперёд, бросив на волю волн первых пострадавших в этой ещё не начавшейся битве. Закованные в цепи рабы с галер ужасно кричали, оказавшись в ледяной воде.

— Дьяволы! — вскричал Мехмед, потрясая кулаками. — Они настоящие дьяволы. Почему их нельзя остановить?

— Это ветер, — сказал Энтони. — Он даёт им большое преимущество. Взгляните туда!

Корабли теперь дошли до укрытия акрополя, где ветер спал; караки едва двигались.

— Теперь, — закричал Мехмед, — теперь они наши!

Когда галеры окружили четыре судна, якоря были сброшены. Турки попытались забраться на высокие фальшборты караков, но были отброшены. Генуэзцы сражались отчаянно, вооружившись всем, чем можно. Они швыряли камни, котелки, стрелы и копья; ружья и вращающиеся орудия, укреплённые на фальшбортах, постоянно стреляли по галерам. Несколько турок, добравшихся до палуб, были зарублены топорами.