Османец

На этом поприще можно было сделать карьеру. Пусть даже польстить придётся — это тоже необходимо тем, кто служит. Вильям был уверен, что Джем не станет султаном до тех пор, пока жив его старший брат Баязид. Но даже унаследование Баязидом меча Османа казалось ещё далёким будущим. Султану едва исполнилось пятьдесят, он был как всегда властен и силён как телом, так и умом.

Между тем можно было пользоваться преимуществами независимости.

Приютившаяся у подножия горы Улудаг, Бруса была одним из самых замечательных мест на земле. Здесь только один звук, ещё более спокойный, состязался со вздохами ветра — журчание воды.

И даже холодные зимы нельзя было назвать неприятными. Сразу после снегопада выглядывало солнце, и взору представали картины необычайной красоты. Летом климат бывал превосходным. На горном плато за городом можно было охотиться, там же Вильям и Джем тренировали свои войска, которые включали и отряд янычар.

Бруса была центральной точкой Османской империи. Константинополь мог восстать из пепла и стать величайшим городом, каким он был и прежде. Бруса же хранила могилы предков Джема. И, без сомнения, это только дело времени, здесь будет находиться и его могила.

Этот город находился вдалеке от неспокойных границ империи и интриг Порты[49] — так назвали османский двор из-за привычки султана принимать иностранных послов на галерее своего дворца.

В этом городе турки выставляли произведения искусства: керамические изделия и вышивку по шёлку. Здесь можно было быть счастливым и толстым, охотиться и развлекаться, заниматься любовью с желанной женщиной и радоваться возрастающей силе и энергии детей. И делать это так долго, пока всё остаётся на своих местах.

Всадник посерел от усталости и страха. Он гнал изнурённого коня по булыжникам, искры летели из-под копыт. Люди выскакивали из домов, чтобы посмотреть на него и обсудить, какую новость он мог принести. Плохие вести, надо думать, уж слишком он спешит.

— Видно, случилась беда, — перешёптывались люди. — Может, янычары разбиты?

— Трудно такое представить!

Никто даже не мог предположить, какую весть на самом деле вёз гонец.

Принц Джем уставился на него в оцепенении.

— Завоеватель мёртв? — прошептал он. — Как это могло случиться?

— Яд, — прорычал Омар-паша, командир гарнизона.

— На самом деле яд? — спросил Вильям Хоквуд.

— По-видимому, нет, мой господин, — сказал гонец. — Падишах внезапно упал, жалуясь на сильную боль, а потом умер. Господин мой принц, твой брат, султан Баязид, приказывает тебе явиться в Константинополь.

— Снести голову этому человеку, — приказал Джем.

— Господин мой принц, — запротестовал Вильям.

— Снести ему голову! — кричал Джем. — Возьмите его голову.

Гонец поспешил из покоев. Он даже не протестовал и вряд ли надеялся на другой исход своей судьбы.

— Султан Баязид... — рычал Джем, усаживаясь на диван, с которого поднялся, чтобы выслушать известие. — По какому праву он провозгласил себя султаном?

— По праву рождения, — решился Вильям. — Он ведь старший сын.

— Если бы отец был жив, он выбрал бы меня, — рявкнул Джем.

— Я не сомневаюсь в этом, мой господин. Но кто осмелится перечить воле Аллаха?

— Ха! Я не согласен с этим. Баязид, должно быть, держит меня за дурака. Ехать в Константинополь? Я с таким же успехом могу перерезать себе горло.

— Но тебя приглашает султан, — вступил Омар-паша.

— Меня приглашает мой брат, который объявил себя султаном, — заявил Джем. — Он приглашает меня на казнь.

— Ты не знаешь этого, — сказал Вильям.

— Разве мой отец не убил всех своих братьев? Разве он не оправдал свои поступки словами из Корана? Баязид ненавидит меня за то, что я любил отца. Я не пойду смиренно, как овца на заклание.

— Но если ты бросишь вызов султану, мой господин, — сказал Омар-паша, — ты будешь считаться мятежником.

— Скорее всего, падишах пошлёт армию против тебя, — предположил Вильям.

— У нас есть собственная армия! У меня есть два отличных генерала! — Он по очереди посмотрел на них. — Кроме того, у меня есть план, который ослабит смелость Баязида. У него всегда была кишка тонка для войны. Я предложу ему разделить империю. Пусть оставит себе Европу и даже Константинополь, а у меня будут Азия и Бруса. — С улыбкой он откинулся назад.

Омар-паша и Вильям переглянулись. То, что кто-то из династии Османов согласится разделить империю, было равноценно предположению, что однажды на землю падут небеса. Восстание против султана могло повлечь за собой только смерть. Вильям оказался в ещё более трудном положении, чем Омар-паша.

— Прими моё почтение, мой господин, — начал он, — если Баязид отклонит твоё предложение и пошлёт армию против тебя, она скорее всего будет возглавлена моим отцом и братьями. Поэтому я прошу твоего позволения удалиться.

— Я не разрешаю тебе этого, юный Хоук. Ты будешь командовать артиллерией.

— Но, мой господин...

— А насчёт противостояния родственникам... Если Баязид такой глупец и отклонит моё предложение, то мне тоже придётся противостоять собственному брату.