Осмысление моды. Обзор ключевых теорий

На некоторых людей пугающее впечатление производят не только изображения в модных журналах и других медиа, но и многие произведения высокой моды; и именно потому, что они раздвигают границы представлений о нормальном поведении и облике человеческого тела, давая ему полную свободу. И здесь самый интересный и завораживающий пример из всех, что приходят мне на ум, – это работы голландского художника Барта Хесса, который создал множество вариаций тела без органов, покрывая нагие, чаще всего мужские, тела одеждами из самых разных и странных материалов: зубочисток, пены для бритья, травы, швейных иголок и булавок, земли, кусочков пластика и даже стекающей слизи. Барт Хесс изменяет вид человеческого тела и лица до неузнаваемости, придает им фантастические, изумляющие очертания. В этой главе речь идет о проекте «Прорастание» («Germination»), в котором кроме самого Хесса участвовала Люси Макрэй, австралийская художница британского происхождения. Свой творческий союз они назвали LucyandBart. Предметом художественного эксперимента стало мужское тело, которое обрядили в объемный костюм, сделанный из набитых опилками колготок. Этот образ вызывает двойственные ассоциации: во-первых, с коллекцией Рей Кавакубо «Тело знакомится с платьем, платье знакомится с телом» (1997), а во-вторых, с официальным талисманом компании Michelin – человечком из автомобильных шин. Однако персонаж, созданный дуэтом LucyandBart, постепенно преображался, потому что его костюм был засеян семенами травы и больше недели находился в небольшом надувном бассейне с водой, так что однажды на теле появились зеленые всходы. Таким образом, здесь мы столкнулись с образом, который замечательно точно, если не буквально, передает смысл идеи становления-телом-без-органов.

Это крайность, пик, высшая точка, до которой можно было добраться, воплощая концепцию тела без органов. Это дезорганизованное, детерриторизированное тело без предопределенного значения или функции. Поскольку трава растет медленно, LucyandBart смогли в буквальном смысле показать временную протяженность процесса становления. Чтобы «стать-другим», нужно время. В «Прорастании» тело без органов появляется в ходе процесса «становления-травой». Как и искусство, высокая мода способна высвободить материальность тела, преобразуя ее в «потоки интенсивности, их жидкости, их волокна, их континуумы и их конъюнкции аффектов»141

(Deleuze & Guattari 1987: 162). Как это ни странно, бугры и выступы, покрытые свежей травой, в корне подрывают любые представления об идеализированном, стратифицированном теле. И пока на человеческом теле растет трава, оно являет наглядный образ непрерывного потока становления.

«Складки» моды

Трансформирующий процесс становления можно рассмотреть и под другим углом – сквозь призму понятия «складка», которое Делёз сформулировал в своей работе, посвященной барокко и философии Лейбница (Deleuze 1993)142

. Для Делёза барокко – это мир, где «всё – складки, разворачивающиеся лишь для того, чтобы вновь свернуться, изменив конфигурацию» (Conley 2005: 170). Несмотря на то что рассуждения Делёза о складках как о динамичной и созидательной силе, эквивалентной бесконечному процессу становления, скорее абстрактны, говоря о характерных чертах эпохи барокко, он приводит в пример вполне реальные складки, которыми изобилуют не только барочная скульптура и живопись, но и одежда:

Если стиль барокко характеризуется устремленной к бесконечности складкой, то по каким признакам его проще всего распознать? Прежде всего, он узнается по текстильной модели, на мысль о которой наводит «одетая» материя: уже необходимо, чтобы ткань, одеяние освобождали присущие им складки от их обычной подчиненности ограниченному телу. Если и существует в полном смысле слова барочный костюм, то он будет широким, подобным пышной, кипящей и юбкообразной беспредельности, и скорее окружит тело собственными свободными складками, которые всегда можно и приумножить, нежели станет передавать складки тела: система типа панталон «рейнграф», но также и узкий камзол, развевающийся плащ, огромные брыжи, свободная рубашка – все это составляет достояние стиля барокко и XVII века по преимуществу143 (Deleuze 1993: 121).