Основы этнополитики

Если вдуматься, в этом нет ничего странного. Ведь все названные мировые религии есть явление сравнительно недавнее, в то время как человеческий язык уходит корнями в неведомую тьму веков, к истокам антропогенеза, да и разделение «ностратического» протоязыка европеоидов на индоевропейские языки тоже произошло, возможно, не один десяток тысяч лет тому назад[311]. Это значит, что к моменту возникновения буддизма, христианства или мусульманства у всех народов уже давным-давно сформировалась своя неповторимая и своеобразная этническая духовная матрица, воспринимающая ту или иную систему ценностей, со всеми своими отличиями, более или менее принципиальными. И важнейшую роль в этом формировании играл язык, с развитием которого связана вся духовная история человечества.

В дальнейшем этнический, племенной образ мышления, закрепленный в племенном языке и с его же помощью доформированный, заставлял каждый этнос выбирать ту разновидность религии, которая ему более соответствует, а то даже и видоизменять, приспосабливать новую религию под уже сложившийся племенной образ мышления[312]

.

«Истинность» или «неистинность» религий тут совершенно не при чем. Все дело именно в том, что этнос первичен, а религия — вторична.

Поговорим подробнее теперь о связи языка, религии и культуры с антропологией, чтобы лучше проникнуться идеей глубочайшего биологического и духовного своеобразия этносов.

2.4. «Племенные мозги» — реальность

Начнем с очевидного: физическое устройство и состояние каждого конкретного мозга — есть главный фактор, обусловливающий его функционирование. Работа мозга, мышление, отражается и выражается у современного человека прежде всего в языке, в речи (хотя, разумеется, не только). Мы мыслим, как говорим, — а говорим, как мыслим. Но и говорит, и мыслит каждый из нас только так, как ему позволяют физические данные, в т. ч. его индивидуального мозга. Последние же в абсолютной степени определяются наследственностью, в том числе расовой. Это все азбучные истины, не требующие подтверждения.

Но надо ясно понимать, что отличия в строении мозга — не только расовые (о них шла речь в разделе «Раса и этнос»), грубые и мощные[313], но также и племенные, более тонкие и деликатные — имеют место быть и фиксируются наукой с давних пор. Одним из первых еще в конце XIX века этой теме посвятил свои труды отечественный ученый Р.Л. Вейнберг. В работе «О строении мозга у эстов, латышей и поляков. Сравнительно-анатомический очерк» (М., 1899) на базе статистической информации он сделал важнейший, основополагающий вывод:

«Мы видим таким образом, что хотя человеческий мозг устроен относительно своей наружной формы, несомненно, по одному плану, общему для большинства человеческих типов, тем не менее, он представляет целый ряд таких признаков, которые заметно разнятся по своей частоте у различных племен человечества или даже свойственны только одним племенам, отсутствуя совершенно у других».

Этот вывод необходимо затвердить как аксиому.

Р.Л. Вейнберг продолжил работу над этой важнейшей темой. В работе «К учению о форме мозга человека» (Русский антропологический журнал, N 4, 1902) ученый подчеркивал, что и теоретическая медицина, и антропология должны подвергнуть всестороннему изучению расовые различия в строении мозга. Автор делился, например, такими наблюдениями: «После целого ряда работ, вышедших за последние три десятилетия по соматологии евреев, едва ли может оставаться какое-либо сомнение в существовании среди них особого физического типа, выражающегося не только в своеобразных чертах, так называемой еврейской “физиономии”, но в устройстве скелета, в пропорциях черепа и туловища, в особенностях внешних покровов. Резче физических особенностей выступают психологические черты еврейской расы. Те и другие, преимущественно же последние, отражаются, как известно, на развитии центральной нервной системы или, точнее говоря, являются внешним выражением особого устройства центрального органа психической и физической жизни у данного племени».