Основы этнополитики

Этнический и социальный принципы организации общества вообще, онтологически, противоречат один другому и один другого стремятся исключить. Это понятно: ведь в основе каждого из них лежит защита и поддержка только своего социума: либо своего этноса, либо своего класса. Классовую борьбу ведь не Маркс с Энгельсом выдумали, да и битву этносов и рас мы наблюдаем по крайней мере с тех пор, как кроманьонец насмерть сражался с неандертальцем. Недаром нередко в истории возникали «химеры», когда один этнос становился господствующим, эксплуататором, а другой (другие) — подчиненным, эксплуатируемым: франки и галлы, евреи и хазары, русь и славяне, испанцы и индейцы и т. д.

Противоречивость этнического и классового принципа общественной организации носит неизбывный, онтологический характер.

Классовая борьба способна взорвать национально однородное общество.

Битва этносов раздирает и тиранит страны, сумевшие погасить социальные конфликты.

Чтобы сплотить этнос, нужно заставить его забыть о классовом антагонизме.

Чтобы объединить класс, нужно заставить его забыть о существовании внутри него разных этносов с их порой противоречивыми интересами[432].

Если хочешь помешать национальному, этническому объединению — подведи контрмину классовой борьбы. Если хочешь не допустить гражданской, классовой войны — разогрей национальные конфликты. Национальное единство скрепляется борьбой с другими этносами; классовое — борьбой с другими классами.

Так и качается маятник человеческого единения: от социального к национальному и обратно. Чем дальше качнется в одну сторону, тем сильней откачнется в другую. Это диалектика истории. Она опасна и чревата великими потрясениями.

Чтобы не погибнуть, классовое общество должно стать кастовым. Иначе тело нации (люди физического труда) рано или поздно откажется кормить и обслуживать ее мозг и само устремится занять его место, не имея для того естественных оснований.

Зримый результат такого поворота — это сегодняшняя Европа, заселенная цветными туземцами, которых пригласили на роль нового «тела нации», ибо старое, природное тело отказалось-таки играть свою вековую роль. Но и это новое тело уже тоже бунтует: оно охотно ест, пьет и спит с автохтонками (весьма этим довольными), но делать черную работу уже не хочет! Обилие мусора на улицах Парижа заставляет спросить: зачем же завозили-запускали в страну цветных, если в столице все равно грязно? Афро-арабские «революционные» пригороды Парижа сегодня заселены вторым-третьим поколением иммигрантов, но эти поколения работать на новую родину и на коренных французов уже не желают, хотя требуют себе жизненного уровня не хуже автохтонов. И так всегда и везде поведут себя низшие классы любого цвета, если их заблаговременно не превратить в касту.

В этом — самая суть взаимозависимости этнического и социального.

Отсюда вытекает сверхзадача для разумного политика, любящего свой народ и заботящегося о нем: необходимо перевести неизбежное классовое деление общества — в кастовое, подведя под это деление не насилие или принуждение, а естественно-биологическую, идеологическую, а в идеале — и религиозную платформу. Технология такого перевода не слишком сложна.

5.3. Основной тип межэтнических отношений (начало)

Нет ничего легче, как признать на словах истинность этой всеобщей борьбы за жизнь, и нет ничего труднее, как не упускать никогда из виду этого заключения. И тем не менее, пока оно не укоренится в нашем уме, вся экономия природы, со всеми сюда относящимися явлениями распределения, редкости, изобилия, вымирания и изменений, будет представляться нам как бы в тумане или будет совершенно неверно нами понята.

Чарльз Дарвин

Ни волк волка, ни змия змий не губить, но человек человека погубляеть.

Златоструй 

До недавнего времени считалось, что человекообразные обезьяны — принципиальные вегетарианцы. Они, якобы, не умеют и не хотят охотиться (тем более, на себе подобных), так как не нуждаются в мясных продуктах и даже не знают, что это такое. Их питание — фрукты, орехи, всякие зеленые вершки-корешки…

Однако в 2007 году по нашим экранам прошли зарубежные блистательные документальные фильмы о животных, которые камня на камне не оставили от подобных прекраснодушных представлений у широкой публики[433].