Основы языческого миропонимания

Лишь усиление притока новых переселенцев из метрополии и отправление в Сибирь нескольких крупных духовных миссий, объявивших непримиримую войну инородческому шаманству и русскому «бесовскому волхованию», упрочили положение православной церкви на сибирской земле. Тем не менее, основная масса русских сибиряков-старожилов, обитавших среди аборигенов в таежно-тундровой полосе, в стороне от значительных городских центров, вплоть до XX столетия фактически оставалась двоеверной, одинаково истово отправляя и православные, и языческо-шаманские обряды. Даже у христианских священнослужителей не всегда хватало сил противостоять «бесовской» тяге к язычеству. Так, в 1880 г. в Якутске разгорелся очередной скандал: обнаружилось, что местный русский священник, призванный нести тёмным язычникам свет истинной Христовой веры, тайно общался с шаманами и лечился у них (Приклонский В. Л., 1886. С. 91). И это далеко не единственный случай подобного «вероотступничества».

«Упадок» или во всяком случае некоторое «упрощение» обско-угорского шаманства было вызвано прежде всего специфическим характером этнокультурных контактов. Сейчас становится все более очевидным, что в формировании мировоззренческого комплекса древних урало-западносибирских народов, особенно обских угров, приняли участие проникавшие сюда элементы ведийско-зороастрийских верований (Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А., 1983; Членова Н. Л., 1994). Для последних десяти тысяч лет фиксируется по крайней мере шесть волн мощного культурного воздействия, двигавшихся с юга на север и существенно повлиявших на исторические судьбы древнего урало-сибирского населения.

Одна из самых ранних волн отмечена для мезолита (примерно IX–VII тысячелетия до н. э.). Она документируется, в частности, распространением на Южный Урал и далее на север арало-каспийской производственной мезолитической традиции (Чернецов В. Н., 1964; Матюшин Г. Н., 1985).

Вторая волна приурочена к неолиту и обозначена появлением в Зауралье и Западной Сибири кошкинской, боборыкинской и родственных им культур (V–IV тысячелетия до н. э.). имеющих близкие генетические соответствия в одновременных культурах А рало-Каспия (Чернецов В. Н., 1953а; Ковалева В. Т., Варанкин Н. В., 1976; Ковалева В. Т., 1986).

Третья волна была в середине бронзового века; она выразилась, в частности, в появлении в низовьях Томи своеобразного самусьского культового керамического комплекса (около XVII–XIV вв. до н. э.), в орнаментации которого угадываются специфические ближневосточные признаки (Пелих Г. И., 1972. Табл. XXIV; Глушков И. Г., 1986. С. 14). Особенно интересно возникновение в это время в Южном Зауралье древнего (как считается, индоарийского) протогородского комплекса ар-каимского типа (около XVIII/XVII–XVI вв. до н. э.) (Аркаим…, 1995). Четвертая волна относится преимущественно к последним векам II тысячелетия до н. э. и подтверждается продвижением далеко на север, в обь-иртышскую часть Западной Сибири многих элементов южного андроновского (пастушеско-земледельческого) культурного комплекса, что привело к сложению в северной части лесостепи и на юге западносибирской тайги огромнейшего массива так называемых «андроноидных» культур (Косарев М. Ф., 1981. С. 132–162).

Пятая волна связана с интенсивным влиянием на западносибирский север культур савромато-сармато-сакского степного мира, что выражается в «скифоидности» ряда черт материальной культуры таежного кулайского и усть-полуйского населения, в широком проникновении на Урал и в Западную Сибирь парфянских и бактрийских вещей.

Шестая волна приходится на конец раннежелезного — начало раннесредневекового периодов (около IV–VI вв. н. э.), когда на Урал и в Западную Сибирь стало активно поступать сасанидское художественное серебро.

Какую долю мировоззренческих новшеств внесла в духовную культуру древних западносибирских народов каждая из этих волн, судить трудно. Пока можно лишь с достаточной уверенностью говорить, что третья волна импульсировалась в основном индоиранцами, четвертая, пятая и шестая — преимущественно ираноязычным населением. Лингвистически иранские воздействия на Западную Сибирь подтверждаются большим числом иранизмов в языке хантов и манси, о чем в разное время писали Б. Мункачи, В. Н. Чернецов и др. Словарь этих иранизмов свидетельствует, по мнению лингвистов, что рассматриваемые контакты осуществлялись с общеарийской эпохи, а затем, после разделения индоиранцев на индийскую и иранскую ветви, происходили в основном на уровне связей между финно-угорской и ираноязычной общностями.