Особо дикая магия

Его обаяние – не только в непринужденной улыбке и искренних взглядах, не просто в незатейливом, почти ошеломляющем дружелюбии. Он притягивает к себе как магнит, потому что выглядит по уши влюбленным в того, кто перед ним находится, даже если это неодушевленный предмет. Слишком поздно она спохватывается, понимая, что засмотрелась на него. Словно почувствовав это, Уэс лукаво косит на нее глазом. В солнечном свете он бликует, как полированный агат, усмешка по-кошачьи приподнимает уголки его губ. И он подмигивает ей. Прямо-таки подмигивает.

Господи, как же она порой презирает его. Он существует исключительно для того, чтобы вызывать у нее раздражение. Напоминать, что это ему все дается легко, а не ей.

– Так вы – новый ученик Ивлин? – спрашивает Кэтрин.

– Не совсем так, – отвечает он. – Пока она не вернулась – еще нет. Но на этой охоте я – алхимик мисс Уэлти. Вот и захотел помочь ей с делами – и познакомиться с соседями, конечно.

– Как любезно с вашей стороны. Давненько у нас уже не было собственных алхимиков. Очень, очень давно. Никто не проявляет интереса к нашему городку.

– Как же я мог не заинтересоваться им? Очаровательные заведения, роскошные пейзажи, прекрасные дамы…

Двойняшки хихикают, и Маргарет втайне надеется, что уж на этот-то раз они его пожурят. Но Вивьен лишь говорит:

– Лестью вы ничего не добьетесь.

Однако нежность в голосе выдает ее. Он добьется, притом немало.

Маргарет сует в сумку слиток осмия и начинает рыться на одной особенно жуткой полке, тесно и бессистемно заставленной стеклянными флакончиками с этикетками. Найдя камфарное масло, которое ему требовалось, возвращается к прилавку и выкладывает на него свои покупки. Уэс наблюдает за ней, в его глазах искрится смех. Ей хочется погасить его.

– У меня есть кое-что для вас, – объявляет она двойняшкам, ухитряясь сохранять самообладание.

Она находит в сумке лисью шкуру и разворачивает ее на прилавке бережно, как шлейф свадебного платья. Двойняшки мнутся и мямлят, щупая ее, выхватывая друг у друга, поднося к свету, словно проверяют на подлинность купюру. Под их жадными пальцами по меху пробегают волны, как по пшеничному полю от ветра, он играет и переливается сочными оттенками рыжего и белого. Шкура заманчивая, Маргарет это знает. Большинство лис в Уикдоне тусклые, почти коричневые. А этой самое место на шее какой-нибудь богачки.

Не совещаясь, даже не взглянув друг на друга, двойняшки хором выносят приговор:

– Три доллара.

– Шесть.

– Да что ж такое-то… – в смятении шепчет Вивьен. – Четыре.

– Любому туристу на улице я смогу продать ее вдвое дороже. Это просто одолжение.

Маргарет смотрит, как они сопоставляют свою гордость и красоту вещи, которой станет эта лисья шкура. Кэтрин говорит:

– Пять. Боюсь, больше мы дать не можем.

– Договорились. Посчитайте мне остаток. – Каждая хрустящая купюра, которую Кэтрин отсчитывает в ладонь Маргарет, издает бумажный щелчок. Этих денег им хватит, чтобы продержаться следующие несколько недель.

– Готова идти? – спрашивает Уэс.

– Да. Давно готова.

Едва они выходят на холод, все раздражение разом вспыхивает в ней. Очень тихим и ровным голосом она произносит:

– Смотри не пристрастись. Мы проиграем, если ты все свое время будешь тратить на общение.

– Да расслабься. Всего-то пять минут, а не «все мое время». Это называется «проявлять любезность». И тебе как-нибудь стоило бы попытаться.

Она намерена пристально посмотреть на него, заставить его понять, что он упустил самое важное. Но ее глаза жжет от чувств, которым она не в силах подобрать названия, она резко отворачивается и широкими шагами устремляется к окраине города.

Уэс припускает трусцой, чтобы догнать ее.

– Эй, что не так?

– Ума не приложу, как тебе удается околдовать всех и каждого.

– Это потому, что я обаятельный.

– Едва ли.

– Могла бы быть со мной поласковее, – хмуро замечает он. – Ради тебя я многим рискую.

– А что подумает Аннетт, если я вдруг стану с тобой поласковее?

Он кривится. Она так и видит, как бесчисленные и катастрофические вероятности мелькают перед его мысленным взором. Все мечты о совместном безмятежном будущем разбиваются вдребезги. В кои-то веки ему, похоже, нечего сказать. Удовлетворенная, она круто отворачивается – и тут он протягивает руку и хватает ее за лямку сумки с покупками.

– Минутку. Да ты же ревнуешь!

В том-то и дело. Так и есть.

Не то чтобы она ревнует именно к Аннетт. Ее положение завидно тем, что она скоро наскучит Уэсу, в то время как Маргарет от него никогда не отделаться. Нет, она хочет не внимания Уэса. Во всяком случае, не внимания с его стороны. Здесь она прожила всю жизнь, но мало кто в Уикдоне смотрит на нее так, как на Уэса. Те, кто не питает к ней ненависти из-за ее нечистой крови, только жалеют ее. Как бы несправедливо это ни было, она обижена на него. Хоть она и понимает, что это невозможно, ей хочется быть чем-то большим, а не просто средоточием горя и страха. Но в этом она ему не признается.