Особо дикая магия

Но за недели с тех пор, как Уэс проник в ее жизнь, она начала сомневаться в собственной уверенности. У любви, оказывается, нет четких границ, в существование которых она всегда верила. Это не море, которому свойственно утекать сквозь пальцы, если не сжимать их изо всех сил. И не деньги, которые можно заработать, отказаться от них или на что-нибудь обменять. Любовь может быть неизменной. Может быть определенной и надежной или же неистовой, как открытое пламя. Это и ломоть намазанного маслом хлеба за ужином. И ворчание, порожденное беспокойством. И ссадины на распухших костяшках.

Теперь уже мало сделать это для одной Ивлин. Может, еще и для Уэса.

Но неравнодушие к нему может ее погубить. Если она победит, он останется здесь и станет алхимиком. Если она проиграет, он уедет. Каким бы ни был исход, она пропала. Как бы она ни поступила, своими руками она выкует клинок, на который и напорется. Либо он исполнит свои мечты и женится на прекрасной светской женщине, ибо вернется в Дануэй без нее. Уехать с ним она не сможет. Она не вынесет город, это серое скопище с его нескончаемыми толпами и ужасным шумом. Там ей придется жить как жене-шелки, запертой в его доме вдали от моря.

Мира, в котором могут быть счастливы они оба, не существует.

– На что тут рассчитывать? – допытывается миссис Рефорд.

– Ни на что. Я делаю это потому, что должна.

– Ничего ты не должна, если не хочешь.

– Моя мать…

Миссис Рефорд со стуком ставит свой стакан на стол. Густая пена выплескивается через край.

– Сегодня ты видела, как человек чуть не умер. Забудь про свою мать.

Маргарет вздрагивает.

– Прости. Сболтнула лишнего, – миссис Рефорд трет виски. – Выслушай меня, хорошо? Я все-таки прожила на свете дольше тебя и, пожалуй, кое-что успела узнать. В некотором смысле я мудрее тебя. Заметь, лишь в некотором, но есть то, что я могу утверждать наверняка. Если в мире и существуют люди, за которыми стоит бегать, то их можно пересчитать по пальцам. И еще меньше достойных того, чтобы ради них отравлять себе жизнь. Ты меня понимаешь?

Маргарет кивает.

По-видимому, этого ее собеседнице мало.

– Что будешь делать, когда вернется твоя мать?

– Буду счастлива, а мистер Уинтерс наконец попадет в ученики.

– Но делать-то будешь что?

«А когда мы победим? – спросил прошлой ночью Уэс. – Что потом?»

Тогда она не знала, как ответить ему, и сейчас не знает, как ответить миссис Рефорд. Что ждет ее там, за смутной стеной материнского возвращения? Кто она – без боли, вызванной отсутствием матери, и страха вновь потерять ее?

– Ты все еще убеждена в моей глупости, да? – спрашивает миссис Рефорд. – Мне прекрасно известно, что она понятия не имеет, как для тебя прошел последний месяц. Думаешь, как она поступит, застав этого мальчишку в своем доме?

Маргарет если и задавалась этим вопросом, то предпочитала не вдумываться в него всерьез. Ивлин всячески оберегает свои исследования. Из всех правил, какие Ивлин вдолбила дочери после ухода ее отца, два были непреложными: никому не доверяй и ни на кого не надейся. Впустив Уэса в свою жизнь, она запросто нарушила оба.

– Наверное, она рассердится. Но если мы добудем того самого хала, Уэсу будет чем задобрить ее.

– Ивлин Уэлти не из тех, кого можно подкупить. По-моему, в глубине души ты и сама это понимаешь.

– И чего же вы от меня хотите? Чтобы я отказалась от участия?

– Мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты отказалась, но я не обольщаюсь. О чем я прошу тебя, так это как следует подумать, что будет лучше для тебя. Не для твоей матери. Не для Уэстона. Для Маргарет.

«А если я понятия не имею? – хочется спросить ей. – Откуда мне знать?

»

– Я знаю, ты любишь свою мать, и знаю, что она по-своему любит тебя. Но есть и множество других людей, которые тоже тебя любят. – Миссис Рефорд тянется через стол и накрывает ладонью сжатый кулак Маргарет. – Надеюсь, ты об этом знаешь.

– Знаю, – лжет она.

С глазами, полными невыразимой печали, миссис Рефорд убирает руку.

Маргарет видит, как за окном Отблеск успешно избавил Уэса от пиджака. Вцепился в него зубами и торжествующе мотает головой. Уэс кричит что-то, но отсюда не разобрать, умоляюще тянется за мокрым, обмякшим пиджаком.

– Этот парень… нечто, правда?

– Да, – негромко отзывается Маргарет. – Так и есть.

– Схожу впущу его.

* * *