Остров святого Сэмюэла

Прямо на полу возвышалось несколько стопок пыльных книг и газет. Как будто их собирались забрать при переезде и уже сложили у входа, но в последний момент забыли или передумали. Книги были прямоугольными, как окно. И некоторые из них, как окно, были зелеными. Зеленый цвет успокаивает. Реймер где-то что-то такое слышал. В больницах стены зеленые. И одежда врачей. Зеленый успокаивает нервную систему. Зеленый заземляет. Зеленый приближает к траве…

«Заземляться мне рановато».

По состоянию бумаги газет было очевидно, что они давно просрочены. Подобно консервам, спрятанным в бункере на черный день давным-давно, оплетенных паутиной и засыпанных какими-то опилками. «Откуда здесь опилки? Жуки проели крышу?» Заломы протерлись, как если бы их читали множество раз и носили с собой в рюкзаках вместо дорожных карт.

Под потолком зависла деревня пауков. Каждый раз, когда ветер за стенами шумел особенно сильно, волоски-паутинки нежно качались из стороны в сторону, баюкая мумии мух.

«Тут кто-то книжек хотел почитать», – напомнил внутренний голос.

«Точно. Книжки. – Реймер потер ушибленный затылок. – И почему я не додумался взять что-нибудь с собой?..»

«Потому что в этот Путь полагается идти раздетым. Скажи спасибо, что остров вообще тебя впустил. С рюкзаком и капюшоном».

Реймер аккуратно, стараясь не разбудить Болезнь, перевернулся на живот и подполз к стопкам. «Так, что тут у нас?»

Сверху – зеленая обложка с золотыми буквами. Старое издание Данте. «Божественная комедия». Реймер поднял ее, покрутил в руках. «Зеленый цвет успокаивает». К пальцам липли комки паутины.

«Мой предшественник был религиозным? Надо будет спросить у Лодочника».

Он отложил книгу в сторону и взглянул на следующую.

Ее Реймер узнал почти сразу, не открывая. Синяя обложка. Дешевая желтая бумага и отвратительная печать. Учебник по онкологии. Для вузов. Корешок отрывается. По страницам ползут темные пятна плесени.

«Тоже хлам».

Следующим было старое издание Торы. Черная обложка. «Пятикнижие Моисеево. Том второй».

«А где первый? – включился внутренний голос и тут же добавил: – Возвращение к этническим корням, Сэмми?»

«Было бы неплохо, если бы ты заткнулся», – Реймер впервые повысил собственный голос на голос внутренний. «Сэмми». Ишь чего выдумал. Так его могла называть только госпожа Реймер. И то в детстве.

Стопки слева и справа от него выровнялись по высоте. На этот раз он решил для разнообразия взять газету.

«S'agat». 1980 год.

«Это что, норвежский? Ты не умеешь читать по-норвежски, Сэмми!»

«Зачем какому-то норвежцу сюда приезжать? Ему своих холодов мало?»

Реймер случайно поставил себя на место приехавшего с газетой. В конце концов он сам приехал с газетой. Из города, о котором он даже ничего не успел узнать. Болезнь выгнала его, как кухарка из кухни выгоняет кота. Реймер даже не успел познакомиться.

Когда он планировал свой первый побег из города, он, конечно, делился со всеми своими планами. С коллегами по работе. Соседями у подъезда. Со знакомыми на Черном Рынке. И они все говорили – «кому ты там нужен?» А Реймер улыбался и отвечал: «А здесь кому я нужен? Забегаловке на углу, в которой я каждый день обедаю?» Но потом вспоминал о младшей сестре и съезжал с темы.

С озера подул такой сильный ветер, что ветви деревьев заскребли по крыше, просясь в дом.

Реймер отправил газету обратно в стопку. «У меня еще своя не дочитана».

«А ты разве дочитаешь?»

Великий математик вдруг задумался о том, как он будет спускаться. Потолок первого этажа был не то чтобы высоким, но у Реймера сейчас и на высоте его собственного роста начиналась акрофобия. А лестницу Лодочник так и не притащил. Не притащил ведь?

«Он бросил меня здесь».

«Да это не он бросил тебя, тупица, а ты сам позволил зашвырнуть себя сюда, как старую игрушку».

Пальцы, отдавшие книгам и газетам последнее тепло, одеревенели. Не слушались. Еще чуть-чуть – и все тело начнет трястись от холода.

Реймер вдруг подумал, что было бы неплохо принять горячую ванну.

«Хорошая мысль. Может, искупаешься в озерце? Глянь, погодка – самое оно».

«Умолкни».

Вопрос помывки нужно было решать, ибо ходить грязным – даже если это его последние месяцы – Реймер не желал. Но для начала надо спуститься.

Реймер еще раз оглянулся. Чердак был абсолютно пуст. Кроме разложенных у ног книг и газет здесь решительно ничего не было. Можно, конечно, соорудить себе посадочную кучку из книг, побросав их вниз. Пирамидку. Но книг не хватит. Пирамидка развалится. И Реймер вместе с ней.

«Придется падать».

«Как тебя учили в молодости? Если падение неизбежно – падай правильно, с наименьшим ущербом».

«Сам знаю».

Он подобрал с пола учебник по онкологии, Данте и Тору, безжалостно швырнул их в люк, а затем подполз к нему сам, ухватился руками за край, и, стараясь сохранять спокойствие, спрыгнул вниз.

Мир пару раз мелькнул и пропал.

***

В себя Реймер пришел только утром. С пересохшими руками. Во рту чувствовался вкус крови. Голова горела. Температура поднялась.

За спиной он слышал копошение, но сил повернуть голову и посмотреть не было.