Остров Укенор

Тьер чуть было не сказал «не хочу». Но вовремя сообразил, как жалко в реальнейшем звучит «не хочу» того, чьи желания ничего не стоят.

Накрапывал дождь. Мостовые Тар-Кахола блестели, почерневшие деревья наперебой рассказывали новости запоздалым прохожим. Люди, завёрнутые в плащи, казались огромными листьями, сорванными с веток. В воздухе чувствовалось приближение Дня осенних привидений.

Унимо любил гулять в непогоду. Любил серое небо, дождь, ворчливый ветер и глянцевые, как маленькие пирожные, политые сахарным сиропом, камни под ногами. Он шёл очень медленно. Тьер не смел возражать, но ему прогулка давалась с трудом.

Ум-Тенебри стал рассказывать историю улицы Холма. Тьер не слушал. Ему было холодно, страшно и хотелось домой.

Между тем, история была занимательная: раньше, до строительства стены, когда эта часть города была ещё пригородом, здесь действительно возвышался Красивый холм. Место, с которого можно было увидеть весь Тар-Кахол. Давным-давно на этот холм напоследок приводили преступников, приговорённых к изгнанию, и оставляли любоваться городом, который они предали своим преступлением. И некоторые, согласно преданиям, так и оставались на холме умирать. Они не хотели покидать город, но никто из жителей не должен был подниматься и помогать им. По другим версиям этой легенды, которые нравились Унимо гораздо больше, они просто исчезали, как утренний туман, унесённые призраками Тар-Кахола.

Тьер не слушал. А ему было бы полезно это знать. Не так уж часто Мастер Реальнейшего что-то рассказывает. Унимо остановился и отправил Тьеру готовый образ знания: с лицами людей на вершине Красивого холма, с видом Тар-Кахола — почти как с башни Собора, — с ощущением спрессованного времени и горечи вечного изгнания. Тьер вздрогнул и с укором взглянул на Мастера Реальнейшего. Унимо пожал плечами: надо было слушать, слова милосердны и осторожны, мгновенное знание — мучительно. «И просили люди Защитника о великом знании Всего, но Защитник только рассказывал им истории о мире, каждый день — новую».

По мере того как они приближались к Трактирной стороне, навстречу попадалось всё больше людей: те, кто пробирался домой, перемещаясь не вполне прямо. Между камнями мостовой лежала солома, а переулки напоминали сельские дороги. Осень здесь пахла подогретым дешёвым вином.

Трактир «Новый мир» был средним по всем параметрам: средние цены, среднее качество, средние — между приветливыми и презрительными — улыбки хозяина.

Конечно, никто не стал спрашивать Унимо, куда он направляется, и они с Тьером благополучно поднялись на второй этаж, где Мастер Реальнейшего постучал в одну из одинаковых дверей. Послышался звук отодвигаемой мебели, и только потом дверь открылась, открывая взглядам человека со спутанными седыми волосами в чёрном халате, который мог оказаться также и мантией.

— Приветствую, Мастер Познания, — произнёс Мастер Реальнейшего.

Никто не любит гостей в реальнейшем. Ещё бы: каждый, кто может здесь найти дорогу к твоему дому, знает о тебе больше, чем написано в «Королевской правде»,

— Давно хотел познакомиться с вами, — Мастер Познания неловко составил на пол пустые бутылки со стульев, предлагая гостям садиться.

Унимо устроился на стуле, Тьер остался стоять у двери.

— Айл-Форин рассказывал мне о вас, профессор Иллиари — сказал Мастер Реальнейшего.

— Сам Смотритель, — усмехнулся Мастер Познания, — вот это да. Только я уже давно не профессор. Да и вообще, видите ли, — тут он обвёл руками комнату, засмеявшись каким-то своим мыслям, — не очень преуспеваю. Кто стал бы искать Мастера Познания здесь, а не, скажем, в кабинетах Университета, в библиотеке или лабораториях…

— Я, — сказал Унимо.

— Ну да, верно, верно, Мастер Реальнейшего, вы знаете всё. Но, согласитесь, это забавно. Забавно.

Профессор — бывший профессор — Иллиари сидел, опустив голову. Унимо слышал, как ему хочется рассказать историю. Свою историю. Рассказанную, наверняка, полной луне, осеннему ветру и не одной сотне полупустых бутылок вина. «Я хочу выслушать его», — подумал Унимо.